Тавр снова хмыкнул, когда князь освободился, небрежно хлопнул девку по белоснежной ягодице, где пламенели оттиски его пальцев.
– Свободна… Тавр, хочешь?
Тавр качнул головой отрицательно:
– Нет… Мне еще сегодня идти к одной.
– Как хошь… Это счастье, когда есть к кому идти.
Сильный голос дрогнул, будто князя кто-то невидимый кольнул прямо в сердце. Тавр зорко вцепился взглядом в лицо Владимира, но тот был уже недвижим лицом, холоден. Повторил:
– Как хошь… Это здорово прочищает мозги.
– А кава?
– Кава только заставляет работать шибче. Что-то стряслось?
Девка, одергивая смятый подол, бочком скользнула к двери. Тугая коса успела расплестись, рыжие волосы в крупных локонах падали по прямой спине до поясницы. У двери девка оглянулась. Владимир чуть ли не впервые увидел в ее глазах не страх или облегчение, а прежний насмешливый призыв.
Прежде чем она исчезла, он, повинуясь безотчетному порыву, крикнул:
– Скажи стражам, я велел тебе прийти и ночью!
Дверь за ней закрылась, Тавр покрутил головой:
– Отважная девка… Я знавал ее мать. Говорят, она ведьма. Ведает много, к тому ж еще и умеет кое-что из того, что другие не могут. Княже, ты бы лучше каву пил! А то мозги прочищаешь, а память тебе такое занятие отшибает. Ты ж сам кричал с коня, чтобы я заглянул вечером!
Владимир хлопнул себя по лбу:
– Ах да! Вспомнил. Садись, перекусим.
Сувор поставил на стол широкие блюда с жареными курами, карасями в сметане, варениками с вишнями. Владимир принялся есть жадно, хватал руками горячие куски, обжигался, совал в рот. Тавр, хоть и успел перекусить, понаблюдал за князем и тоже ощутил зверский голод.
– Ты знаешь, сколько было русичей и славян на чужой службе, – сказал Владимир с набитым ртом. – Ты ешь, ешь! Надо бы как-то привязать народ… Доколе будем отдавать свою кровь и честь другим народам? Добро бы еще те умели пользоваться! Служили наши пращуры египетским фараонам, а где теперь фараоны? Служили мидийским каганам, а где теперь каганы? Нанимались к эллинам, давали им лучших полководцев, героев, даже богов, но сгинули эллины, и жаба за ними не кумкнула, а с ними пропала и служба наша. Был гордый Рим, были в нем славяне императорами и полководцами, но пал Рим…
Он умолк, припав к кувшину с квасом. Тонкая струйка побежала по подбородку, плеснула на вышитую рубашку. Тавр ел неспешно, аккуратно. Спросил, не давясь куском:
– И что ты хочешь?
– Найти путь, чтобы не давать чужим пользоваться нашими руками и умами. Они пользоваться не умеют, а мы от потери крови слабеем. Юнаки уходят в дальние страны, становятся знатными мужами, но что нам от того?
– И что хочешь?
– Что, – повторил Владимир зло. – Чтобы не от нас бежали, а к нам!
Тавр захохотал, чуть не удавился курицей:
– Во-во! Дикие печенеги уже пришли. Осталось только ромеям посвистать, чтобы там все бросили и пришли служить тебе!
– Нет, ты скажи, что не так? Печенеги уже служат Руси. Как и берендеи, торки, савиры… Но свои все одно будут разбегаться. Царьград краше Киева, а есть еще Рим, Багдад…
Владимир раздраженно отодвинул блюдо с обглоданными костьми:
– Ежели будет у нас войско, то воеводы останутся у нас, а ежели начнем украшать Киев и другие города, то и мастера останутся здесь, всем работы хватит. А то и другие приедут. Как в Царьград. Ясно?
Тавр покачал головой:
– А на какие шиши? Царьград побогаче. Ты на деньги, что вывез из Царьграда, печенегов подкупил. Варягов сплавил на жидовские деньги, еще не скоро расплатишься, а что у тебя еще?
Владимир напомнил хмуро:
– Мы захватили скарбницу Ярополка. Правда, там едва-едва на оплату войска… но у кого мечи, у того и власть. А власть сумеет выжать деньги. Ты начинай думать. То ли налоги новые ввести, то ли еще что, но давай шевелить сонную Русь! Здесь все один на другого кивают. Даже когда горит, и то с печи не слезают, норовят отодвинуться. А когда и там припечет, то соседа просят «Пожар» крикнуть!
Тавр непонимающе смотрел на огромный стол. Только чашка с горячей кавой сиротливо примостилась на краю, а по всему столу стояли деревянные фигурки Велеса, Перуна, Сварога, Симаргла, какие-то собакоголовые, неизвестный божок с рогами и торчащими, как у кабана, клыками.
– Никак в волхвы удумал? – спросил он насмешливо. – Правильно, гиблое это дело, князевание. А волхвы ни за что не отвечают, спят как свиньи, жрут в три пуза, на звезды смотрят, а еду и питье им прямо в капище носят…
Владимир огрызнулся:
– Хохочи, коли зубы хороши. Сейчас как раз пора богами заняться. Волхвы говорят, что все войны наши, походы и деяния, славные или бесславные, устройство земель и покон – лишь отражение воли богов. Какого бога себе изберем, туда нас и поведут, как стадо баранов.
Тавр хохотнул, но взглянул уважительно:
– Это в самую точку! Перуну принесешь жертву – в дружинники попадешь, Велесу – в пастухи или торговцы заманит, Симарглу – в дальние украины отправит службу нести… Ты, князь, как я понял, хочешь выбрать главного бога?
– Да.
– Тогда Перуна, – сказал Тавр, не задумываясь. – Он поведет к победам.
– Или к поражениям, – возразил Владимир. – Перун не бог побед, а бог войны.
– Тогда Велеса?
– И торговля для нас не главное. Хоть и не чураемся. Велеса и Перуна можно поставить по бокам главного бога, на ступеньку ниже… А вот кого во главу?
– Княже, а что ломать голову, когда наши отцы-прадеды давно рассудили? Во главе бог богов Сварог, владыка неба и небесного огня, дальше его сыны Сварожичи: Даждьбог, владыка земного огня, Месяц – владыка ночного огня… Правда, чем они занимаются, я как-то не разобрался.
– Вот-вот!
– Говорят, помогают.
Владимир покачал головой. Тавр смутно удивился, лицо князя было более изнуренное, чем после недели боев с ярополковцами.
– Как? Куда ведут? Ведь боги есть и у других народов! Но почему одни народы возвышаются, а другие рассыпаются в прах? Иные в такой прах, что даже волхвы их не помнят. Надо избрать такого бога, который вел бы нас к вечной славе, богатству, чтобы всем… лучше на свете жилось!
– Во загнул! А есть такой бог?
– Надо найти. Если не мы с тобой, то кто? Простой народ занят добыванием хлеба, воины землю охраняют, бабы рожают, скорняки обувку тачают… Им некогда на небо глянуть! А у нас с тобой и хлеб на столе, и сапоги на ногах. У нас есть время и силы поискать то, на что у простого люда… Я даже не знаю!