— Я тоже, — честно призналась Эйприл. Ни он, ни она даже не задумывались об этом, поскольку оба всегда были заняты своими делами и тема детей не вырисовывалась на их горизонте.
— Ладно, потерпи немного, — продолжал Майк. — Скоро мы отсюда съедем, а в твоей квартире, надеюсь, мы сумеем все разместить.
Эйприл тоже на это надеялась, потому что жизнь втроем в такой крошечной квартирке вскоре превратилась бы для них в тяжелое испытание. Хорошо было бы, если бы к июлю они смогли перебраться к ней. К тому времени основная и самая грязная часть ремонтных работ будет завершена, и им не придется дышать пылью. Не говоря уже о том, что это вредно для ребенка. А пока действительно придется потерпеть, тем более что теснота в квартире действует на нервы только Майку, а на ребенке она никак не отразится.
После ужина Майк вымыл посуду и они вернулись в спальню. Почистив зубы и переодевшись в пижамы, они забрались в постель и лежали, глядя на кресло-качалку в изножье кровати, рядом с которой теперь стояла и детская кровать. Валери купила для детской прекрасные вещи, просто их оказалось слишком много.
— Мне до сих пор не верится, что вскоре кто-то будет спать в этой кроватке, — негромко заметил Майк и посмотрел на Эйприл. В окно лился яркий лунный свет, однако задернуть шторы было невозможно. Для того чтобы подобраться к окну, пришлось бы залезть в детскую кроватку.
— Верь не верь, но вскоре будет спать, — улыбнулась Эйприл. Ребенок, даже еще не появившись на свет, уже успел превратиться для нее в полноправного члена их семьи. В настоящий момент он расшалился у нее в животе — не иначе, ему тоже понравились блинчики с кленовым сиропом. Эйприл заметила, что стоит ей съесть сладкого, как ребенок начинает активно толкаться и долго не может угомониться.
Неожиданно, не говоря ни слова, Майк потянулся к ней, удивленный тем, что его по-прежнему тянет к ней. Эйприл будто изменилась внутренне, в ней была какая-то трогательная беззащитность, и в нем проснулась необыкновенная нежность к ней. Майк мог часами держать ее в своих объятьях. Он беспокоился лишь о том, что эти прикосновения, возможно, доставляют ей неудобства, однако Эйприл никогда не убирала от себя его рук, отвечая на нежность нежностью, на ласки ласками. В лунном свете их тела слились, и на какое-то время, охваченные неутолимой жаждой, они даже забыли о ребенке и прижимались друг к другу, как будто боялись что-то потерять.
Когда Валери и Джек вернулись из Европы, на них обрушилась лавина неотложных дел. Валери предстояло принять несколько важных решений относительно квартир, дизайном которых она занималась, спланировать и подготовить новые передачи. А еще ее издатель ждал от нее рукописи новой книги. Свадьба дочери тоже требовала ее внимания, теперь главным пунктом был свадебный торт. Джек был занят своими делами ничуть не меньше.
Валери поговорила с Эйприл в первый же вечер своего возвращения в Нью-Йорк. Дочь сообщила ей, что реконструкция ресторана идет полным ходом. Эйприл пребывала в приподнятом настроении в ожидании дня свадьбы. Валери сказала дочери, что поручила своей помощнице на время ее отсутствия заняться предсвадебными делами, и теперь практически все было готово, потому что сама Валери ухитрялась контролировать, как продвигаются приготовления, даже из Европы.
График дел и у Валери, и у Джека на эту неделю был жестким, но уже к вечеру пятницы у Валери возникла уверенность, что она вновь взяла все дела в свои руки и теперь она хозяйка положения. Чего не сказать про первые дни после возвращения из Европы, которые показались ей кошмаром. Свадебный торт для Эйприл она уже заказала в пятницу, после того как дочь подробно объяснила ей, что бы она хотела. А хотела она торт с миндальной глазурью и шоколадным кремом с тонкой апельсиновой ноткой. Кондитер, с которым Валери говорила, скептически отнесся к такому выбору, но желание заказчика обещал выполнить неукоснительно. Будь у Эйприл время, она, конечно, испекла бы торт сама. Но, увы, времени у нее не было, как не было и кухни. К тому же Валери заверила ее, что кондитер не подведет.
Из своего офиса на телестудии Валери вернулась вечером к Джеку. Они заранее договорились, что проведут выходные у него. Такое челночное существование между двумя квартирами пока что работало без сбоев, хотя на работе оба были заняты допоздна. Один гламурный журнал дал их фотографию в Париже, а вскоре в офис студии позвонил репортер журнала «Пипл» и начал расспрашивать об отношениях знаменитой Валери Уайатт и Джека Адамса ее помощницу. Дон сказала, что ей ничего об этом не известно, и добавила, что если кого-то это интересует, пусть сам следит за развитием событий.
Валери приехала к Джеку еще до того, как он вернулся домой — а вернулся он на редкость серьезный. Валери в это время принимала ванну. Джек вошел к ней и присел на край ванны. Он наклонился и молча поцеловал ее. Вид у него был подавленный — таким она его еще ни разу не видела.
— Тяжелый день? — сочувственно спросила Валери и погладила его по руке.
— Это точно. Тяжелый, — произнес он. — Впрочем, так ведь и бывает после перерыва в работе. Приходится расплачиваться за две недели безделья, — он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной. Валери не стала ни о чем его расспрашивать. Если захочет поделиться с ней, потом сам все расскажет.
Рассказал он ей лишь в субботу, когда прекрасным майским днем они гуляли по Сентрал-парку. Какое-то время они молча шли рядом, затем присели на скамейку. И тогда он заговорил:
— Телеканал хочет, чтобы я переехал в Майами.
Он был расстроен и смущен. Оба понимали, что это значит для них. Работа прочно удерживала ее в Нью-Йорке, так что Валери никак не могла последовать за ним в Майами. Разумеется, при желании они могли бы летать друг к другу на уик-энды, но это будет совсем другая история.
— Но почему так решили? — недоуменно спросила Валери.
— Кто их знает! Говорят, производственная необходимость. Там мне предстоит работать еще больше, буду комментировать различные спортивные события, а не только футбольные матчи. Говорят, что только я могу справиться с таким объемом работы. По идее, я должен чувствовать себя польщенным, потому что переезд в Майами означает и большие деньги, и большее уважение. — Джек помолчал, задумавшись, потом сказал: — Я не хочу тебя покидать, меня устраивает моя работа. Я люблю то, что у меня есть, а у меня есть ты. Любовь на расстоянии — коварная вещь, и, как правило, она быстро проходит. Да и мотаться туда-сюда в моем возрасте уже не очень хочется. Не хочу я переезжать в Майами!
Сказать, что у Джека был несчастный вид, значит, ничего не сказать.
— Ты отказался? — негромко спросила Валери в надежде, что так оно и есть. Она не имела права ни давить на него, ни вмешиваться в его профессиональную деятельность, на это она бы никогда не пошла. С другой стороны, она чувствовала, что, если он уедет, их отношениям придет конец. Она же была не готова последовать за ним, потому что это означало бы конец ее собственной карьеры. Требовать от него уйти с телевидения она тоже никак не могла, какое у нее есть на это право? Никакого. Так что это известие стало холодным душем для них обоих. Валери отлично понимала: Джек, скорее всего, не сможет отказаться.