– Не вопрос!
– Тогда все!
Закончив разговор, Виктор затушил в пепельнице окурок и сказал:
– Кстати, парадокс… Если хочешь сделать карьеру, не бери с меня примера… Гляди, почти в рифму получилось!
– В чем именно не брать примера? Как не надо разговаривать с начальством? У меня так все равно не получится, даже если я буду пытаться…
– Да нет. Разговоры с начальством – это уже следствие. Главное, нельзя работать слишком быстро…
– Что-то я не поняла. Объясните, пожалуйста…
– Да, пожалуйста, – кивнул Виктор. – Когда случается что-то экстраординарное вроде расстрела целого наряда полиции, что происходит? Более высокое начальство вызывает на ковер твое начальство и устраивает ему энергичную накачку! Мол, бросить все, привлечь все возможные силы и средства и любыми способами раскрыть! После чего твое начальство созывает всех и ставит ту же задачу. И когда ты после этого раскрываешь это самое экстраординарное дело, облегченное начальство отчитывается перед своим начальством, безмерно от этого счастливо, готово носить тебя на руках и все такое… Но если ты работаешь слишком быстро, то начальство не успевает получить накачку и пенделей от более высокого начальства. В результате чего воспринимает твою работу как нечто само собой разумеющееся. И вместо того, чтобы носить тебя на руках, высказывает легкое раздражение, когда ты напоминаешь ему о своей отлично выполненной работе…
– Вы хотите сказать, что слишком быстро сделанная работа обесценивается в глазах начальства?
– Точно!
– То есть нам нужно было о задержании киллера не докладывать. А сунуть его в багажник и возить с собой…
– Именно! – кивнул Виктор. – И желательно до тех пор, пока начальство от отчаяния не объявило бы за его голову солидную награду. Вот тогда бы мы получили и деньги, и ордена, и повышения! А так – все нами недовольны…
– Я поняла, – кивнула Татьяна. – То есть если я вдруг случайно нарою что-то очень важное, мне это лучше придержать и выложить только тогда, когда следователь и замдиректора затрамбуют вас в асфальт? И лучше не вам, а непосредственно генералу?
Логинов повернулся и увидел, что Татьяна лукаво улыбается.
– Вообще-то да, – кивнул Виктор. – Направление ты уловила. Будешь действовать в таком духе, боюсь, станешь первой на моей памяти женщиной-генералом ФСБ.
– Спасибо за совет, – сказала Ли. – Я, конечно, постараюсь стать генералом. Но воспользуюсь вашим советом тогда, когда моим начальником будет какой-нибудь козел… Кстати, мы едем сдавать пистолет экспертам или за машиной? А то я немного запуталась.
– За машиной, конечно, – пожал плечами Виктор.
Татьяна ухмыльнулась.
– Что? – спросил Виктор.
– Да ничего. Просто вы так искренне заверили Фомичева, что завезете пистолет экспертам по дороге, что даже я поверила…
– Что я могу сказать… Следователь в неведении – счастливый следователь. А Фомичев заслужил немного счастья.
– Вы бы могли преподавать в иезуитском колледже.
– Я в Бога не верю.
– Ну для вас это не стало бы проблемой.
– На самом деле стало бы, – сказал Виктор. – Если ты не веришь в то, чем занимаешься, ты не сможешь делать это хорошо. Если веришь, не сможешь делать плохо…
К скверу Киевского вокзала Логинов с Ли свернули друг за другом.
Татьяна ехала впереди на конфискованном у таксиста «Тоареге», Виктор следовал за ней на неприметной «ДЭУ» киллера.
При приближении «Тоарега» из сквера выскочил здоровенный мужик, одетый в спортивном стиле. На его лице была буря эмоций, и Виктор на всякий случай поторопился выбраться из машины.
Татьяна еще только распахнула дверцу «Тоарега», а Виктор был уже тут как тут.
– Полковник Логинов! – на ходу показал он свое удостоверение таксисту. – От лица руководства ФСБ приношу свои извинения за то, что нам пришлось временно изъять ваше транспортное средство для поимки опасного преступника. Если вы считаете, что ваши права при этом были нарушены, вы вправе обратиться в прокуратуру. В заявлении укажите, что ваш автомобиль был изъят по прямому указанию полковника Логинова. Запомнили?
– Да… – растерянно проговорил таксист.
– Тогда осмотрите, пожалуйста, ваше транспортное средство на предмет появившихся повреждений или пропажи каких-либо вещей! Пожалуйста! Не торопитесь, мы подождем!
Татьяна отступила от двери. Таксист наклонился в салон. Виктор подмигнул Татьяне и кивнул:
– Глянь пока в «ДЭУ» какой-нибудь чистый лист бумаги и ручку…
– Зачем?
– Прикроем наши задницы. На всякий случай, – совсем тихо объяснил Виктор.
Татьяна отошла. Таксист, быстро заглянув в кармашек солнцезащитного щитка и в бардачок, подался назад и повернулся к Виктору:
– Вроде все нормально!
– Посмотрите как следует, – сказал Виктор. – Без спешки. После этого мы попросим вас написать расписку об отсутствии претензий.
Таксист двинулся к багажнику. Открыв его, он быстро там осмотрелся, после чего, обойдя машину по кругу, вернулся.
– Все нормально!
– Ну и отлично, – кивнул Виктор. – Бензин мы долили, даже с лишком, так что тут мы в расчете. Если же вы захотите получить компенсацию за упущенную выгоду, в смысле за простой, вам придется подъехать на Лубянку и написать заявление на имя директора ФСБ. Мы факт изъятия автомобиля подтвердим, и вам все компенсируют…
– Да я больше потеряю, пока буду ездить на Лубянку…
– Видимо, да, – кивнул Виктор. – Но без вашего заявления компенсация невозможна.
– Да и фиг с ней! Машина в порядке, так что заработаю.
– Тогда, пожалуйста, черкните, что претензий не имеете.
Вернувшаяся от «ДЭУ» Татьяна протянула таксисту лист и ручку. Тот неловко взял их в свои огромные руки и растерянно проговорил:
– А что писать-то?
– Изъятая сотрудниками ФСБ машина возвращена мне в целости и сохранности. Все вещи на месте, – продиктовал Виктор. – Дата, подпись…
Таксист написал расписку и протянул Виктору. Тот мазнул по ней взглядом и официально попрощался:
– Еще раз прошу прощения за доставленные неудобства! Спасибо за содействие!
– Да не за что…
Распрощавшись с таксистом, Логинов с Ли направились к «ДЭУ». По дороге он протянул Татьяне расписку.
– Держи!
– И что с ней делать?
– Храни ее на письменном столе, где ноты незаконченных мелодий… – ухмыльнулся Виктор. – Сунешь в сейф. На случай, если таксист вдруг решит предъявить претензии. Если нет, выбросишь через три года…