Черт! Он забыл запереть свою дверь изнутри. Досадная оплошность! Он должен был предвидеть, что может потребоваться деду. Ему нет прощения за то, что в такой момент ему захотелось быть с Дженни…
— Тебе лучше одеться, — насмешливо посоветовала Люсия, направляясь к двери, которую она оставила приоткрытой. — Не думаю, что дедушку обрадует голое свидетельство того, что ты соблазнил его австралийскую внучку.
— Подожди!
Он должен остановить Люсию, не допустить любой ценой, чтобы она рассказала обо всем деду.
Люсия же бегом бросилась к двери, успев произнести на ходу:
— Ой! Мне не терпится рассказать дедушке, каков на самом деле его любимый внук!
— Не делай этого, Люсия! — крикнул Данте, бросаясь вдогонку в надежде образумить ее.
Громко засмеявшись, Люсия выскочила в коридор и захлопнула дверь перед его носом. Когда он вновь распахнул ее, та была уже слишком далеко. У него не было шанса остановить ее. Даже если он бросится вдогонку, она устроит сцену, а если учесть, что он полностью обнажен…
Нет, он должен одеться и поспешить к деду, сохраняя достоинство, и на месте попытаться справиться с ситуацией. Мысли Данте метнулись к Дженни. Она наверняка слышала слова Люсии и пребывает в шоке, но успокаивать ее у него не было времени. На первом месте был дед.
Быстро одеваясь и приглаживая волосы, Данте пытался придумать ответы на обвинения Люсии. Идя с тревожно бьющимся сердцем в апартаменты деда, он уже понимал, что признания не избежать. Дверь в спальню Марко была открыта, и Данте еще издали услышал голос Люсии, преисполненный негодования по поводу неслыханного морального преступления, совершенного братом.
— Заниматься сексом с двоюродной сестрой… Это так отвратительно, дедушка! Это же кровосмешение! — Люсия просто-таки смаковала это слово. — Данте абсолютно аморален. Он настолько высокомерен, что считает, будто ему позволено все! Ты должен…
— Нет! — крикнул Данте, врываясь в спальню.
Люсия, как ужаленная, обернулась к нему.
— Ты больше не будешь помыкать мною, грязная свинья! — завопила она.
— Ты уже все сказала. Убирайся!
— Я не уйду! — Люсия с вызовом посмотрела на Данте, сложив руки на груди. — Я не позволю тебе лгать и выкручиваться.
— Я не собираюсь лгать. — Данте бросил встревоженный взгляд на деда, который, как ни странно, не выглядел ни расстроенным, ни взволнованным. Его исхудавшее тело не было напряжено, в запавших темных глазах, смотревших на внука, по-прежнему светились любовь и доверие, а не порицание.
Может быть, он не поверил Люсии?
— Оставь нас с Данте, Люсия, — распорядился Марко хриплым шепотом.
Та немедленно начала возражать:
— Но, дедушка…
— Ты слышала, что он сказал? Уходи! — рявкнул Данте, готовый вытолкать Люсию за дверь, если она снова заартачится.
— Уходи, — слабым голосом повторил Марко, чуть махнув рукой.
Люсия не могла скрыть своего разочарования. Ведь это был миг ее триумфа, но возражать она все же не решилась.
— Я сказала тебе правду, дедушка. Просто я хотела, чтобы ты узнал, каков на самом деле твой любимый Данте, — бросила она с порога.
Данте закрыл за ней дверь, уверенный, что Люсия постарается подслушать, о чем они будут говорить. Но он не доставит ей такого удовольствия. Но и убеждать деда в том, что Люсия солгала, открещиваться от всего, глядя старику в глаза, он не мог. Он и так обманывал Марко два месяца, выдавая Дженни за Беллу. И вот теперь, перед самым концом, Данте понял, что готов рассказать деду всю правду.
Глубоко вздохнув, Данте опустился на стул рядом с постелью больного. Взяв его за руку, он легонько пожал ее и, глядя ему в глаза, тихо произнес:
— Прости меня, дед.
Истончившаяся от болезни рука неожиданно ответила внуку пожатием. В глазах Марко не было ни разочарования, ни осуждения, только доверие.
— Тебе незачем извиняться.
— Мне очень многое нужно рассказать тебе.
— Нет. Скажи мне только одну вещь… — Марко не хватало воздуха, он часто и судорожно задышал.
Данте ждал, пока пройдет приступ, недоумевая, что же дед хочет узнать, что за «одну вещь». У него должно быть множество вопросов после рассказа Люсии.
Данте оказался совершенно не готов к вопросу, который прозвучал. Он даже сам себе не задавал его. Они с Дженни обходили его в той атмосфере обмана, в которой жили, и вдруг, прозвучав, этот вопрос попал Данте прямо в сердце. Простой вопрос, подразумевающий такой же простой и ясный ответ.
— Ты любишь ее?
Дженни перестала в нервном возбуждении мерить шагами комнату, услышав, как открывается дверь. Кто это? Данте или Люсия? Она успела одеться и обуться, привести в порядок взлохмаченные волосы и даже попыталась нанести макияж, но не смогла — так сильно дрожали у нее руки. Дженни не знала, сколько прошло времени с того момента, как она услышала ликующий возглас Люсии из спальни Данте, но сердце ее продолжало биться так неистово, что она инстинктивно прижимала руку к груди, словно пыталась унять его биение.
Данте!
Дженни выдохнула с облегчением. Но ее облегчение было сиюминутным.
Мрачное выражение его лица сказало ей, что он не смог остановить Люсию и случилось непоправимое. Та успела рассказать Марко о том, что они с Данте любовники. Их двухмесячный обман открылся в последнюю минуту. И теперь Марко покидает этот мир в твердом убеждении, что его любимый внук вступил в кровосмесительную связь с двоюродной сестрой!
— Ты была одна все это время, Дженни? — спросил Данте, цепким взглядом окидывая комнату.
— Да.
— Мне так жаль. Я забыл запереть изнутри свою дверь, и Люсия воспользовалась возможностью…
— И что теперь? — прервала его Дженни, понимая, что случившегося уже не изменить.
Данте притянул ее к себе и крепко обнял на несколько мгновений, потом отпустил, отступил на шаг и посмотрел Дженни в глаза. Его взгляд молил о понимании и поддержке в этой трудной ситуации.
— Люсия успела обо всем рассказать деду. Она открытым текстом сообщила ему о том, что я сплю с тобой. Дед выпроводил ее, но не захотел слушать моих объяснений. Он переживает за тебя и попросил привести тебя к нему, Дженни. Ты справишься с этим?
А разве у нее был выбор? Его не было с того момента, как Данте ворвался в ее жизнь.
— Я постараюсь, — ответила она.
Данте озабоченно нахмурился:
— Ответь на все его вопросы, Дженни. Сделай все так, как он захочет.
— Конечно. — Внутри она вся трепетала при мысли, что ей предстоит посмотреть Марко в глаза, но была полна решимости успокоить его.