— Четыре года?!
Он мрачно усмехнулся.
— Да. Обдумай мое предложение, Деби, а потом мы поговорим.
Наверное, он рассчитывает, что она отступит, решив, что не готова посвятить кузинам четыре года своей жизни, судорожно думала Деби, когда Реджи ушел. Что ж, в логике ему не откажешь. Он полагает, что нашел идеальный способ избавиться от нее, не ссорясь с Полли и Джин. Думает, что она сама сбежит, как это было в прошлый раз.
Дебора попыталась взять себя в руки. Сейчас не время предаваться панике. Нужно спокойно все обдумать.
Четыре года! А какое имеет значение: четыре, четырнадцать или сорок? — вдруг спросила себя она. Ничто не держит меня в Лондоне. Мой дом здесь. Я знаю, что никогда не выйду замуж. Но, с другой стороны, жизнь здесь станет постоянным, непрекращающимся страданием. Постоянно видеть Реджи… вспоминать свои чувства к нему…
Стоп, оборвала себя Деби. Какие чувства? Она не испытывает их ни к Реджи, ни к другим мужчинам… Ей словно сделали прививку от любви, душа ее высохла, и она просто не способна ответить ни на что подобное.
Но почему, стоило ей переступить порог этого дома, как она все время пребывает в смятении?
Только из чувства вины, сердито сказала себе Деби. Только поэтому.
Дебора не знала, где теперь ужинают в Вермонт-хаус, но не хотела отрывать девочек от занятий и, тем более, нарушать уединение Реджи, поэтому накрыла стол в кухне.
Во времена ее тетушки ужин скорее напоминал торжественный обед. Все собирались в старинной роскошной столовой. Но сегодня приготовленная на скорую руку еда не очень вязалась с мебелью из красного дерева эпохи короля Эдуарда, фамильным серебром и хрустящими льняными скатертями с вышитыми гладью гербами.
Деби улучила минуту, чтобы позвонить Еве и предупредить подругу, что остается в Вермонт-хаус еще на некоторое время, и невольно отметила, что ту совершенно не удивила эта новость.
— Когда-нибудь я заставлю тебя рассказать мне поподробнее о твоем таинственном родственнике, — предупредила Ева. — И тогда уж ты не отвертишься, заявляя, что тебе нечего сказать. Когда ты случайно упоминала о нем в разговоре, у тебя сразу каменело лицо. Именно с таким видом ты, появившись в нашем доме, сообщила папе, что у тебя нет родственников.
Деби, краснея, отвергла шутливые обвинения подруги. Это была правда. Оставаясь жить у Евы, она объявила себя сиротой, и только позднее, проникшись доверием к новым друзьям, открыла им истину, во всяком случае, большую ее часть. Подлинную причину своего бегства она сохранила в секрете. И Фредерик Фотен, поняв, что подруга дочери скорее уйдет от них, чем выдаст свою тайну, оставил ее в покое.
Много позже Деби поняла, как ей повезло найти такое убежище. Даже теперь она содрогалась при мысли, что могло с ней случиться, повернись жизнь по-другому. Задумывался ли об этом Реджи? Беспокоился ли о ней?
Дебора отмахнулась от горьких размышлений. Реджи ей ничего не должен. Он доверял ей, а она по глупости предала его. Она…
Из коридора послышался топот ног, и вбежавшие в кухню Полли и Джин вернули Деби к действительности.
— Как вкусно пахнет, — воскликнула Джин, усаживаясь за стол.
Девочки даже не заметили, что ужин накрыт в кухне. Подумав, что Реджи, возможно, предпочитает поесть в кабинете, подальше от незваной гостьи, Деби стала ставить тарелки на старинный серебряный поднос. Но не успела она закончить это занятие, как он появился в дверях собственной персоной.
— Ты не собираешься ужинать с нами? — спросил он, удивленно приподняв брови.
Деби вспыхнула.
— Это для тебя. Я думала…
— Напрасно, — резко заметил он и тихо добавил, так чтобы не слышали девочки. — Как бы ты ни старалась притворяться, что меня нет, я существую, Деби. Если бы я захотел ужинать один, то непременно сказал бы об этом, уверяю тебя.
Его саркастическое замечание разозлило Дебору, но она тут же одернула себя. Я не имею права возмущаться, напомнила она себе, уныло ковыряясь в тарелке, в то время как девочки уписывали приготовленный ею ужин за обе щеки.
— Что, нет аппетита? — поинтересовался Реджи.
— Я… я не голодна, — ответила Деби и решила перевести разговор на другую тему. — Интересно, а огород еще существует? — начала она и смутилась под его пристальным взглядом, окинувшим ее с ног до головы.
Наверное, он думает, что я слишком худая. А может, сравнивает меня с цветущей Мирандой?
Когда-то Деби льстило его внимание. Как только она ловила на себе его взгляд, ее мгновенно охватывала радость. Но сейчас ей вдруг стало неловко, она почувствовала себя слабой и уязвимой. Теперь этот взгляд вызывал в ней не волнение, а только чувство вины.
— Существует, — наконец отозвался Реджи, и Деби с трудом вспомнила, о чем идет речь. — Только он весь зарос сорняками. А почему ты спрашиваешь?
— Сегодня мне пришлось воспользоваться замороженными овощами, а твоя мама выращивала их сама.
— Что ж, нет причин, чтобы не возобновить это занятие, если ты так хочешь. Завтра придет Сэм, я с ним поговорю. Этой осенью нам, конечно, не стоит рассчитывать на урожай, — Реджи бросил на Деби понятный ей одной взгляд, — а вот следующей…
— Ой, как здорово! — сияя, воскликнула Джин. — Мы будем тебе помогать, Деби. И тоже сможем варить варенье, если ты нас научишь.
— Конечно, — мягко согласилась растроганная такой реакцией Дебора. — Мы так и поступим. А варенье сварим уже в этом году. Я не сомневаюсь, что кусты черной смородины еще не совсем одичали, и мы наверняка найдем на них ягоды, — пообещала она.
Тарелки быстро опустели, и Дебора отметила про себя, что ее старания не пропали даром, и еда пришлась всем троим по вкусу. Готовя кофе, она извинилась за отсутствие десерта.
— Девочки, ну-ка марш помогать Деби с посудой, — решительно скомандовал Реджи.
Не раз во время ужина, прислушиваясь, как Полли и Джин рассказывали старшему брату о школьных событиях сегодняшнего дня, Деборе казалось, будто она вернулась в детство. Но когда Реджи обернулся, чувство непоправимой вины снова охватило ее.
Он отодвинул стул, и только теперь она заметила, как он устал. И не удивительно, громоздкий гипс, вероятно, очень раздражает его.
— Ты, наверное, предпочитаешь пить кофе в кабинете? — сдержанно спросила Дебора.
Реджи повернулся к ней, приподняв бровь.
— Опять пытаешься избавиться от меня? — нахмурился он.
Деби невольно покраснела и тут же рассердилась на себя. Ну почему ее бледная кожа мгновенно выдает все эмоции.
— Нет, — кратко возразила она. — Я просто подумала, что в кресле тебе будет удобнее. Наверное, нелегко… — Она замялась и посмотрела на его ногу. — …Таскать на себе такой тяжелый гипс.
— Да уж, — согласился он. — Если ты не возражаешь, я собираюсь поработать.