Но если мне удастся выяснить, что случилось с домработницей Раисой, возможно, дело сдвинется с мертвой точки. Именно поэтому я не сижу сейчас в гостинице, не жду у моря погоды, а еду на такси в какую-то пригородную дыру, где проживает Хохрякова.
Таксист всю дорогу слушал радио. Бодрый голос диктора сообщил:
— Сегодня депутат Государственной Думы Гаджибек Мурадович Асриев выступил с инициативой — штрафовать граждан России старше двадцати пяти лет, не состоящих в браке. А деньги, полученные от этой акции, направить на поддержку многодетных семей. Господин Асриев предложил внести поправки в Конституцию…
— Во дает мужик! — с искренним восхищением крякнул таксист. — Молодец. Правильно излагает! Так их, гадов, которые размножаться не хотят! А кто Родину будет защищать лет через восемнадцать? У станка стоять кто будет, а?!
Я промолчала и уставилась в окно. Таксист намеков явно не понимал и потому все больше распалялся:
— Дельный мужик этот Асриев. Хоть он и не русский! Все бы такие были, так в стране был бы порядок! Особенно мне нравится, что он против лесбиянок выступал!
Я с изумлением повернулась к таксисту:
— Вас что, обижают лесбиянки?!
— Да не, — сбавил тон водила, — я и не видал-то ни одной… Но правильно он их к порядку призвал!
— Сделайте погромче! — попросила я, потому что диктор как раз начал рассказывать о расследовании убийства генерала Качалина. Судя по его словам, это самое расследование шло полным ходом. Ну-ну! Да, в чем-то господин мэр прав, сколько можно слушать про это убийство? Честно говоря, это уже здорово действует на нервы…
Остаток дороги я наслаждалась мелодиями радио «Шансон». Это было лучше, чем слушать о политических взглядах водителя (он, кстати, оказался ультраправым), которые он ни с того ни с сего вздумал мне изложить.
Бывшая домработница Качалиных жила в доме, который явно знавал лучшие времена. Когда-то это был кирпичный особнячок, но сейчас строение выглядело не лучшим образом. Торчавшая на крыше труба слегка покосилась, окна, давно не мытые, выглядели, как бельма слепого, и мой взгляд, привыкший подмечать всякие мелочи (а уж потом станет понятно, нужные они или ненужные), засек несколько оторванных листов железа на крыше. Судя по всему, люди здесь проживали небогатые.
Я несколько раз нажала на кнопку звонка, но никто не отозвался. Тогда я принялась стучать в калитку, слушая тоскливый однообразный лай собаки за забором. Бедная псина брехала так, словно ей давно все надоело. В отличие от собаки, я чувствовала охотничий азарт. Если все обстоит так, как я думаю, значит, разгадка близка! Конечно, я ни единой минуты не верила в то, что Раиса Хохрякова, пятидесяти лет от роду, со снайперской винтовкой скачет по крышам. Но ведь не зря же это дело попало в список Артема Сердитого? Именно это дело, а не всякие сплетни из Всемирной сети. Дело номер один оказалось ложным следом, но я нисколько не была разочарована. Оно того стоило. Дело номер три пока что скрывалось в тумане — слишком там все было неопределенно. А вот история с домработницей представлялась мне очень интересной.
Калитка наконец отворилась со зловещим скрипом. За ней стояла женщина в валенках и телогрейке, закутанная в платок до самых бровей. Как боярыня Морозова на известной картине.
— Чего надо? — нелюбезно спросила хозяйка.
— Вы Хохрякова? — строго спросила я.
Женщина вроде бы немного струсила и сбавила тон:
— Ну, Хохрякова. А вы кто будете? Из милиции?
Женщина посторонилась, давая мне пройти, что избавило меня от необходимости соврать что-нибудь впечатляющее.
Собака захлебывалась лаем на цепи, совсем чуть-чуть не доставая до тропинки, по которой мы шли к дому. Заснеженный двор был нечищен, повсюду валялись какие-то тазы и ржавые ведра. В доме женщина буркнула через плечо:
— В горницу проходите!
Она не стала снимать ни валенок, ни телогрейки, так и села на шаткий табурет прямо в сапогах и куртке. В комнате было холодно, треснувшее стекло было заклеено бумагой. Повсюду — следы того, что когда-то в этом доме жили гораздо лучше. Например, шведский раскладной диван. Или люстра — вполне симпатичное изделие итальянских стеклянных дел мастеров. Ни телевизора, ни компьютера в зоне видимости.
Женщина подняла на меня потухшие глаза:
— Ну? Спрашивайте, раз пришли. Только не знаю я, что вам надо? Дело давнее…
— Вы — Раиса Хохрякова, бывшая домработница генерала Качалина и его жены?
— Я?! — вскинулась женщина. — Да что вы, нет, Бог миловал! Это сестра моя вам нужна. А я — Валентина, не Раиса.
— Говорят, ваша сестра исчезла два года тому назад?
Валентина выпучила глаза:
— Кто, Райка-то? Исчезла, да… В ИТП-434, что в Красногвардейском районе. Туда и исчезла.
Вот это да! Значит, ценный свидетель не покоится с камнем на шее на дне пруда, а жив и здоров и даже находится в пределах области!
— Так она что, сидит? — переспросила я, хотя все уже и так было ясно.
— Так вам лучше знать, вы же из милиции, — усмехнулась Валентина.
— А кто вам сказал, что я из милиции? — в ответ усмехнулась я.
Того, что последовало дальше, я никак не ожидала. Валентина метнулась в угол, миг — и на меня смотрит дуло ружья. Двустволка блестит от ружейного масла, она явно в отличном состоянии, и обращаться с ней женщина умеет.
— Эй, эй! — Я примиряющее вскинула ладони. — Я вовсе не враг вам! Опустите ружье!
— Муж мой, покойник, был охотник! — заявила Валентина. — И рыбак. Он в семьдесят четвертом году утоп, а ружье мне оставил. Никто о том не знает. Вот застрелю тебя, потом в реку кину, весной и найдут! А придет участковый, скажу — видеть тебе не видела, поняла? Иди отсюда, пока цела!
Женщина явно не шутила, она говорила совершенно спокойно, без каких-либо признаков истерики. На меня не однажды наставляли оружие. В человека-то не так просто выстрелить, как кажется. Люди, которым никогда не приходилось этого делать, в девяноста процентах случаев на это неспособны, что бы они сами по этому поводу ни думали. Единственное исключение — дети, подростки и все люди эры компьютерных игр, у которых представление о реальности несколько размыто. Они думают, что нет абсолютно никакой разницы между мозгами собеседника и мозгами монстра, размазанными по виртуальному полу. С ними я обычно исхожу из предположения, что они нажмут на курок в любой момент. А вот люди докомпьютерной эры ясно представляют себе последствия и, скорее всего, опустят оружие. Но эта женщина выполнит свою угрозу, не задумываясь, это точно.
— Я хочу увидеться с вашей сестрой, вот и все. Мне нужно с ней поговорить!
— Не знаю, чего еще от нас генеральше надо? Всю жизнь она нам поломала, и мне, и Райке. Теперь еще подсылает каких-то…