…Вчера Любовница позвонила несколько позже, чем обычно. Она позвонила и сказала: «Эй, уродина! Ты еще не подохла? А я думала, ты уже повесилась, тварь… В твоем положении это самый лучший выход, дешевка». А я спросила: «Почему?» На дисплее АО На уже высветился номер, и мне стало легче. Я тоже не совсем уж дура и понимаю, что номер телефона — это очень мало… Но все-таки мне стало легче. Мне казалось: если я захочу, я смогу схватить эту тварь за хвост. И от этого мне стало легче. Я спросила: «Почему? Почему повеситься — лучший выход в моем положении?» А она сказал: «Потому что скоро небо тебе с овчинку покажется, тварь. Проститутка позорная, х…есоска». А я рассмеялась тогда и сказала: «Давай, давай, болтай. Все пишется на магнитофон, а АОН уже определил номер, с которого ты болтаешь». И она сразу обалдела. Я это мгновенно поняла и почувствовала, как она обалдела… Несколько секунд она молчала, потом нецензурно оскорбила меня еще раз и повесила трубку. Я думаю, она сильно испугалась… Потом мы с Николаем несколько раз прокрутили запись. Я не знаю, зачем. Может быть, мы рассчитывали на какую-то «подсказку»? Знаете, в кино любят такой сюжетный код: на кассете… ну, например, с записью требований каких-нибудь террористов или похитителей… на кассете следователь обнаруживает посторонний звук, и по этому звуку он находит место, где скрываются преступники. Мы прослушали эту запись раз шесть или больше, но ничего такого не услышали… Кино от жизни сильно отличается. Верно?
Но все равно мне стало легко как-то. А наутро мы собрались ехать на дачу. Мы снимаем дачу под Зеленогорском. Из-за сына главным образом… Мы собрались на дачу. Лил дождь… гроза… Мрачно было очень. Но у меня никакого предчувствия не было. Вот говорят — предчувствие! А я ничего не чувствовала. Я даже не видела убийцу. До самого последнего момента я не видела убийцу.
Потом — молния! Молния — и я увидела его. Он стоял страшный, черный, в длинном плаще с огромным капюшоном. Как палач… Он стоял и целился прямо в меня. А потом… потом я ничего не помню. Только пули. Пули летели, как майские жуки. Мне казалось, что их очень много, а я уже мертва. Я уже убита. Меня больше нет… А пули все летели, палач в огромном капюшоне скалился, с черного неба сыпались куски грома.
Вот и все, господа, вот и все.
* * *
В баню они, конечно, не пошли. Настроение было не банное. После того, как плодотворно пообщались с Татьяной, поехали обратно в офис.
— А дерьмовая история, — сказал Петрухин.
— Дерьмовая, — согласился Купцов. — Душок у нее нехороший. Мотивчик?
— Либо ревность, либо месть.
— Аргументы? — Интуиция.
— Согласен: либо ревность, либо месть… Знаешь что? Мне это дело как-то сразу не понравилось, — сказал Купцов. — Что-то в нем изначально пакостное.
— А у нас есть другие? Дело Трубникова — не пакостное?
— Пакостное, но… другое. Там все же был конкретный корыстный интерес. А где есть корысть — обязательно есть логика. Сволочная, конечно, но логика. А здесь какая-то мешанина: от гадалки до стрельбы. Не вижу лог гики… А, Митька?
Петрухин выпустил облачко дыма, ответил:
— Логика обязательно есть… Должна быть. Просто мы с тобой ее еще не нащупали. Давай разбираться. Что мы имеем на сегодняшний день? Имеем мы Татьяну Андреевну Лисовец, которая длительное время получала угрозы по телефону. Угрозы не очень конкретные, и, что немаловажно, за угрозами не стоит никаких требований или условий. Так?
— В общем, да, — кивнул Купцов.
— Но коли нет никаких конкретных требований, мы можем предположить, что Любовница хочет: а) за что-то отомстить Татьяне либо Николаю; б) создать внутри семьи нервозную обстановку.
— Ага, — поддакнул Купцов. — А потом, когда ее коварные планы не осуществились в полной мере, прислала слепого киллера с детской малокалиберной пукалкой и с трясущимися руками… Вот уж действительно — «Слепой стреляет без промаха».
— А дурной работает сыщиком, — в тон ему ответил Петрухин.
Пару минут партнеры молчали. Петрухин пускал дым кольцами, Купцов наблюдал. Посмотреть со стороны: два бездельника.
— Ладно. Давай, Митька, по-другому. Наша Таня уверенно заявляет, что врагов у нее нет. У мужа тоже… Хорошо! Просто замечательно. Одни друзья. Но кто-то из этих «друзей» сначала изводил ее угрозами, а затем прислал киллера. Пусть хренового, пусть с никудышным оружием… допускаю даже, что ему была поставлена установка: не убивать, стрелять по конечностям…
— Ну-ну-ну, — перебил Петрухин, — это уже, Леня, из голливудских сценариев. Нежизненно.
— Спорный вопрос, Дима/ Весьма спорный. Если бы пришел человек с «Калашниковым» или «Токаревым», тогда, конечно, говорить о «заказных ранениях» более чем сомнительно. Но сам по себе выбор оружия подталкивает к мысли: «киллер» из стрелков-спортсменов. Во-первых, боевые характеристики пистолета Марголина не позволяют нанести тяжелых ранений. Во-вторых, «маргоша» применялся в упражнениях по скоростной стрельбе. Так что в руках мастера спорта, например, эта малокалиберная пукалка очень даже подходящий инструмент для решения именно такой деликатной задачи.
— Все равно, дон Леонсио, не катит эта тема, — качнул головой Петрухин.
— Да я и не настаиваю. Тема действительно надумана и за уши притянута. Но прислал киллера кто-то из «друзей». И он же организовал звонки. Номер, с которого звонили, есть. Надо начинать с него.
Номер тут же попробовали «пробить» по базам. Безрезультатно. Как и предполагалось, номер «не пробивался».
Петрухин:
Каждое преступление имеет мотив… Кроме, ребята, хулиганка. Тут я пас. Хотя и у хулиганки мотивчик есть: покуражиться над людьми. Удаль, бля, молодецкую показать… Но это мы в расчет не берем. У меня лично к хулиганам отношение какое? Да никакое. Потому что нет там ничего для меня интересного. Нечего там искать мотивы, психологические нюансы и прочее. Все это заменяет водка и тупость.
В остальных случаях мотив есть. Обязательно есть. С корыстными преступлениями все вообще просто и понятно. С делами на почве ревности или мести — сложнее. Но и тут мотив, как правило, удается вскрыть. Хотя… искать логику в человеческих поступках — занятие неблагодарное. Не знаю, что на этот счет говорит теория, а практика давно и многократно подтвердила: в поступках большого количества людей логики либо вовсе нет, либо очень мало. Вы можете построить пару-тройку безукоризненных версий… настолько безукоризненных, что существующие факты лягут в них «как тут и було». А потом выяснится, что все наоборот и дворецкий никого не убивал, а убил как раз любовник старшей дочери, оскорбленный тем, что убитый назвал его попугая сорокой.
Как бы сильно ни отличался детектив от жизни, общее у них все равно есть: как правило, к преступлению оказываются причастны свои — кто-то из этих дворецких, старших или младших дочерей, их любовников и так далее. Всегда где-то рядом есть свой Дворецкий. Только копни — и ты найдешь Дворецкого.