– Очнись, – зашептала Люся, – самое интересное пропустишь – Мэри судят. Один раз в кино выбрались, а ты дрыхнешь!
Геннадий Петрович послушно уставился на экран и увидел толстого мужика в мантии, со смешным, завитым трубочками, седым париком на голове. Тот поднял деревянный молоток, стукнул им по столу, за которым восседал, и объявил:
– Да будет так.
У Малкина по спине побежал озноб: вмятина на столешнице, стулья, бордовые занавески. Это же…
– Суд! – неожиданно громко произнес следователь. – Ей зачитывали приговор!
По окончании сеанса жена устроила ему скандал. А Малкин, пропустив все ее упреки мимо ушей, едва дождался утра. Поехал он к Вадиму Олеговичу, своему хорошему знакомому, который занимался особо опасными преступлениями, – чтобы посоветоваться по поводу дела Львовой, сданного в архив.
Тот, услышав его рассказ, позвал своего начальника Николая Михайловича, а потом со словами: «Вовремя ты, Гена, появился», достал из сейфа папку.
Оказалось, что недавно в предназначенной на снос пятиэтажке строители обнаружили тело Валерия Яковлевича Сизова, бывшего военного, некогда воевавшего в Афганистане и получившего орден за совершенный во время боевых действий подвиг. Он был инвалидом, в последнем бою потерял ногу. Жил с дочерью Катей и маленьким внуком Андрюшей (жена к тому времени скончалась). Комната, в которой обнаружили труп Сизова, была слегка облагорожена – там находились письменный стол с вмятиной посередине, стулья, красные занавески, прибитые гвоздями к раме… Правда, знакомый интерьер?
Валерий Яковлевич не работал, получал пенсию, Катя служила в бухгалтерии, Андрюша ходил в садик. Семья жила довольно бедно. Ничего плохого о Сизовых соседи не сообщили, наоборот, в один голос повторяли:
– Валерий был героем, в советское время о нем в газетах писали и по радио говорили.
Какой конкретно подвиг совершил Сизов, никто не знал, но все пребывали в уверенности: он мужественный человек. И возмущались:
– Когда государство потребовало, Валера воевать пошел. А потом власть переменилась, и Сизов оказался никому не нужен, ему платили копейки. Герой не мог себе даже лишнюю бутылку кефира позволить.
Естественно, Вадим Олегович решил пообщаться с Катей. Однако дочери убитого дома не было, а из бухгалтерии она уволилась примерно за неделю до гибели отца. Тихая, неприметная Екатерина не имела на службе подруг. Начальнице Сизова сказала, что выходит замуж, уезжает жить к супругу в Питер, и очень просила не заставлять ее отрабатывать положенное по закону время. Заведующая пошла навстречу сотруднице и рассчитала ее. За день до исчезновения Екатерина Валерьевна позвонила в садик и сообщила воспитательнице Ирине Павловне:
– Андрюша приболел. Ничего особенного, насморк и кашель, дней через десять вернется в группу.
– Что-то он у вас постоянно хворает, – заметила Ирина. – Понедельник, вторник ходит, потом две недели отсутствует.
– Иммунитет у ребенка слабый, – вздохнула мать.
На том разговор и завершился.
То, что Катя исчезла, никого не взволновало. Бывшие коллеги полагали, что Сизова перебралась к мужу, а в садике не встревожились из-за отсутствия воспитанника. Определить, когда, куда и почему уехали женщина с малышом, не представлялось возможным: с соседями Екатерина не общалась, о своих планах им не рассказывала, билетов на поезд-самолет-автобус не покупала – она словно растворилась в воздухе.
Вадим Олегович, зайдя в квартиру Сизовых, обнаружил там почти стерильную чистоту. Все вещи не просто лежали на местах – интерьер напоминал солдатскую казарму, где верховодит крайне придирчивый сержант. В шкафу высились идеально ровные стопки белья, кружки на кухне смотрели ручками в одну сторону, полотенца в ванной висели по линеечке, а продукты в холодильнике стояли, как солдаты на плацу. Следователь, имевший кроме юридического еще и психологическое образование, хорошо знал, что патологическая аккуратность часто присуща садистам, социопатам или людям, лечившимся в психиатрических клиниках. Не совсем здорового душевно человека врачи обязательно приучают поддерживать порядок в палате, что дисциплинирует больного. К сожалению, многие из бывших пациентов, очутившись на свободе, перестают принимать предписанные медиками лекарства, а вот аккуратность демонстрируют по-прежнему, им от этого делается спокойнее.
Вадим Олегович и Николай Михайлович поняли, что в семье Сизовых не все было хорошо, и тут появился Малкин со своим рассказом про суд.
– Похоже, у нас ангел-мститель? – спросил Панов.
– Вероятно, – кивнул Дергачев.
– Это кто такой? – не понял Геннадий Петрович.
– Особый вид серийного маньяка. Он защищает обиженных, – пояснил Вадим Олегович. – Ну, например, убивает родителей-наркоманов, которые издеваются над своими детьми.
– Я бы их сам придушил, – мрачно буркнул Малкин.
– Понятное желание, – согласился Дергачев. – Но понимаешь, наш «ангел-мститель» может посчитать за обиду подзатыльник, который любящая мать в сердцах отпустила своему сыну, в очередной раз получившему двойку. Или убийца нацелится на учителя, который пишет ученикам замечания в дневник, на врача, сделавшего маленькому пациенту серьезную операцию.
– «Ангелы» встречаются разные, – уточнил Вадим Олегович. – Например, так называемые герои. Они часто работают пожарными, сотрудниками МЧС, то есть по долгу службы обязаны спасать людей из огня или вытаскивать из-под завалов.
– Что плохого в спасении пострадавших? – удивился Геннадий Петрович.
– Если огонь вспыхнул от неисправной электропроводки, а дом рухнул во время землетрясения, то ничего, – пожал плечами Панов. – А вот когда человек поджигает школу, чтобы потом на глазах у людей кинуться внутрь здания и вывести детей, то это «ангел-герой».
– Медсестра, которая сидит у постели умирающего и читает ему вслух книгу, чтобы немного отвлечь несчастного от тяжелых мыслей, прекрасный, милосердный человек, – продолжил Дергачев. – Но если она вводит больному смертельную дозу морфия, решив, что пациента нужно избавить от страданий, то она «ангел смерти». Вот недавно в одном крупном медцентре вычислили одну такую, отправившую к праотцам десять человек, попавших под ее опеку после оперативного вмешательства. Все выздоравливали, ничего критичного в их состоянии не наблюдалось, а красавица прикончила бедолаг, посчитав, что те невыносимо страдают.
– Она же сумасшедшая, – удивился Геннадий Петрович. – Как ей разрешили работать?
– Все «ангелы» производят на окружающих самое положительное впечатление, – стал растолковывать Панов. – Это, как правило, скромные люди, хорошие работники, слегка замкнутые, часто без семьи. Всякий раз при аресте «ангела» можно услышать от его коллег и знакомых: «Вы ошибаетесь! N прекрасный человек, любит детей, животных, готов всем помочь, совсем не жадный». И наши случаи очень уж похожи на действия мстителя – он старается оборудовать место казни как зал заседания суда. Волоски, найденные на спинке стула на месте убийства Львовой, вероятно, от парика, а вмятина на столе действительно от удара молотком. Преступник – судья и палач в одном лице.