— И все равно. Кто-то мог придумать что-то разумное.
— Слишком далеко от моря для военно-морских сил. Мы находимся близко к географическому центру Соединенных Штатов. Во всяком случае, так говорят на автобусных экскурсиях.
— Морская пехота могла бы устроить здесь зимние учения.
— Но только не в Южной Дакоте. Слишком просто. Морская пехота стала бы настаивать на Северной Дакоте. Или на Северном полюсе.
— Может быть, они не хотели спать под землей.
— Морская пехота спит, где прикажут. И когда прикажут.
— По правде говоря, я слышал, что они проводят зимнюю подготовку возле Сан-Диего.
— Я служил в армии, — сказал Ричер. — Однако подготовка морской пехоты всегда оставалась для меня чем-то непостижимым.
Они еще раз вышли на холод и бросили последний взгляд на каменное здание и его упрямую дверь. Потом вернулись в машину и уехали. Две мили по взлетному полю, где подбитые самолеты должны были высадить оборванных детей. Дальше восемь миль по старому двухполосному шоссе, по которому никто из взрослых не придет к детям на помощь. Холодная война. Паршивое время. Теперь оно представляется совсем не таким опасным, как все думали. Часть советских ракет была выдумкой, часть — выкрашенными стволами деревьев, другие были неисправными. И у Советов имелись свои психологи, которые составляли отчеты на кириллице об их собственных семилетних детях, о возникновении племенных нравов, драках, убийствах и каннибализме. Но в те времена все это казалось вполне реальным. Ричеру было два года во время кубинского ракетного кризиса в Тихом океане. Он ничего о нем не знал. Но позднее мать и отец рассказали, как они подсчитывали скорость южного отравленного ветра. Две недели, так они думали. В доме было оружие, а на базах — санитары с таблетками.
— Насколько точны ваши прогнозы погоды? — спросил Ричер.
— Обычно они не ошибаются, — ответил Петерсон.
— И они обещают завтра снегопад.
— Похоже на то.
— Значит, кто-то должен здесь скоро появиться. Они не стали бы чистить посадочную полосу просто так.
Далеко на востоке и немного южнее самолет садился на другую посадочную полосу на авиабазе Эндрюс, штат Мэриленд. Это был совсем небольшой служебный реактивный самолет, арендованный армией для перевозки заключенных военной полицией. На его борту находилось шесть человек. Пилот, второй пилот, три офицера охраны и заключенный, капитан Четвертого пехотного полка из Форт-Худа. Он был в гражданской одежде, руки и ноги скованы стандартными цепями, соединенными между собой. Самолет остановился, спустили трап, и заключенного быстро отвели к машине, припаркованной рядом с взлетной полосой. Его посадили на заднее сиденье, где его ждала женщина-офицер в парадной армейской форме. Майор военной полиции. Стройная, рост незначительно выше среднего, длинные темные волосы, стянутые на затылке, загорелая кожа, глубокие карие глаза. В лице ее мешались ум, уверенность, молодость и склонность к озорству. Она носила орденские ленточки Серебряной Звезды и двух Пурпурных Сердец [30] .
На переднем сиденье не было водителя.
— Добрый день, капитан, — сказала она.
Капитан ничего не ответил.
— Меня зовут Сьюзен Тернер. Мое звание майор, я командир 110-го подразделения военной полиции. Именно я веду ваше дело. Сейчас мы поговорим с вами минуту, потом вы снова сядете в самолет и полетите либо обратно в Техас, либо сразу в Форт-Левенуэрт [31] . Возможны оба варианта. Вы меня поняли?
У нее был глубокий хрипловатый голос с легким придыханием. Такой не мог не внушать доверия.
Пехотный капитан все понимал.
— Я хочу адвоката, — сказал он.
Сьюзен Тернер кивнула.
— У вас будет адвокат, — сказал она. — У вас их будет великое множество. Поверьте мне, очень скоро вам будет некуда деваться от адвокатов. Как если бы вы явились на Ассоциацию американских юристов с приклеенной ко лбу банкнотой в сто долларов.
— Вы не можете со мной разговаривать без адвоката.
— Это не совсем так. Вы ничего не должны мне говорить без адвоката. А я могу говорить все, что пожелаю. Вы чувствуете разницу?
Капитан ничего не ответил.
— У меня для вас плохие новости, — сказала Сьюзен Тернер. — Вы умрете. Но вам это известно и без меня, не так ли? Вы полностью провалились. Без вопросов. Вас никто не сумеет спасти. Именно такие слова вы услышите от адвокатов. Сколько бы вы их ни получили, все будут повторять одно и то же. Вас казнят. Весьма вероятно, очень скоро. Я не намерена давать вам ложных надежд. Вы ходячий мертвец.
Капитан продолжал молчать.
— Точнее, вы сидячий мертвец, — продолжала Сьюзен Тернер. — Вы сидите в машине и слушаете меня. И правильно делаете, потому что сейчас вам предстоит сделать самый важный в вашей жизни выбор. Вариантов два. Второй состоит в том, какой будет ваша последняя трапеза. Бифштекс и мороженое — так бывает чаще всего. Не знаю, почему. Впрочем, мне наплевать на ваши гастрономические пристрастия. Меня интересует первый вариант. Хотите узнать, в чем он состоит?
Капитан молчал.
— Первый вариант заключается в том, за что вас казнят. Либо вы вернетесь в Техас, где вас осудят за убийство жены, либо в Левенуэрт, где казнят за измену родине. Я буду с вами откровенна: ни один из этих вариантов не выглядит достойным. Но если ваш выбор падет на Техас, то некоторые люди смогут вас понять. Стресс после боевых действий, многочисленные военные операции и тому подобное. Посттравматический синдром. Некоторые люди даже будут считать вас жертвой.
Капитан продолжал молчать.
— А вот измена родине — совсем другое дело, — продолжала Сьюзен Тернер. — За это нет прощения. Ваши отец и мать будут вынуждены продать дом и переехать. Возможно, им придется сменить имя. Не исключено, что продать дом не получится и они повесятся в подвале.
Капитан молчал.
— Потолок в подвале недостаточно высокий, и их смерть будет долгой, похожей на удушение. Может быть, они будут держаться за руки.
Никакой реакции.
Тернер повернулась. Длинные ноги, затянутые в темный нейлон.
— Теперь подумай о младшем брате. Все годы он смотрел на тебя, как на образец. А теперь все исчезнет. Он будет вынужден уйти из военно-морского флота. Кто поверит ему, кто возьмет в свою команду? Брат предателя… Для него это также приговор. Он пойдет работать на стройку. Начнет пить. И каждый день будет проклинать твое гнусное имя. Возможно, также покончит с собой. Пустит себе пулю в лоб. Или выстрелит в рот.
Молчание.
— Поэтому я предлагаю тебе сделку, — сказала Сьюзен Тернер. — Говори со мной сейчас, отвечай на мои вопросы, сделай полное признание, сообщи все детали — и твоя измена останется тайной.