Ричер промолчал.
— Я полагаю, что за всем стоит мексиканец, — сказал Холланд. — Тот, о котором мы постоянно слышим.
— Платон, — сказал Ричер.
— Как ты думаешь, он давно подкупил нашего парня?
— Около года назад, — ответил Ричер. — Создается впечатление, что все это продолжается год.
— Деньги?
— Как и в большинстве случаев.
— И кто он?
— Я не знаю.
— Наверное, кто-то из новых. Я его почти не знаю. Впрочем, теперь мы никому не можем верить. Департамент погрузился в хаос. И опять моя вина. Я не справился.
Ричер молчал.
— С чего следует начать? — спросил Холланд.
— Расскажите мне про Каплера.
— У него были проблемы в Майами. Однако никаких улик найти не удалось. До нас дошли только слухи. Майами — там полно денег и наркотиков.
— Замечательно.
— Но это всего лишь слухи.
— Вам следует присмотреть за ним. И за Лоуэллом. Что с ним случилось год назад? И еще нужно обратить внимание на Монтгомери. Иногда люди, которые обнаруживают жертву, сами оказываются убийцами.
— Стоит ли мне привезти их в участок?
— Еще лучше собрать в участке полицейских. Посадить перед собой весь ваш проклятый департамент, и тогда можно будет не сомневаться, что предатель перед нами.
— Но как я могу такое сделать?
— Конечно, можете.
— Но стоит ли?
Ричер не ответил. Один из главных вопросов, которые встают перед полицейским: а что, если я не прав?
— Команда, охраняющая миссис Солтер, в порядке. Они никуда не выходили сегодня вечером. Ведь так? Они не прятались на удаленных парковках. У них есть алиби. Они видели друг друга, да и ты не спускал с них глаз.
— Верно.
— Значит, их можно не трогать.
— Их вы должны предупредить в первую очередь, — сказал Ричер. — Если этот тип почувствует, что сеть затягивается, он может предпринять последнюю попытку убить Джанет Солтер.
— Они его остановят.
— Нет, если вы их не предупредите. В дом входит их коллега полицейский. Что они станут делать? Начнут стрелять, а потом задавать вопросы?
— Они прикончат его потом.
— Но будет слишком поздно.
— Тогда это будет самоубийственная миссия.
— Возможно, он к этому готов. Он должен знать, что рано или поздно его поймают, наверняка понимает, что он уже мертвец — как бы ни развивались события дальше. Он между молотом и наковальней. Два убийства или три — ему все равно конец.
— Он может не прийти в участок, нарушив мой приказ.
— И сразу себя выдаст. Нарисует мишень у себя на спине. И решит все ваши проблемы.
— Так следует ли мне объявить общий сбор?
— Я бы так поступил, — сказал Ричер. — Это долг любого полицейского департамента — убрать преступников с улиц.
Холланд сделал нужные звонки. Сначала он отдельно побеседовал с четырьмя женщинами и тремя мужчинами, которые охраняли миссис Солтер. Разговоры получились тяжелыми. Один из наших коллег — убийца. Верьте только себе. Затем он сделал общий вызов по рации, объявив, что все офицеры должны собраться в участке через полчаса. «Небольшая тактическая ошибка», — подумал Ричер. Ему не следовало требовать, чтобы его подчиненные собрались немедленно. Едва ли это могло ускорить события, а преступник получил тридцать минут форы, что позволит ему закончить работу на фоне всеобщего смятения. Им предстояло пережить трудные полчаса.
Холланд вернул микрофон на место и снова снял трубку.
— Ким Петерсон еще ничего не сообщили, — сказал он.
— Не нужно звонить ей по телефону, — сказал Ричер. — Лучше сделать это лично.
— Я знаю. Сейчас позвоню дежурному, чтобы он отвез к ней тебя. Я хочу, чтобы это сделал ты. Дежурный доставит тебя к ней и заедет за тобой через час. Часа хватит.
— Вы серьезно?
— У меня нет на это времени. Я буду очень занят здесь.
— Но у меня нет статуса, — сказал Ричер. — Я всего лишь незнакомец, случайно проезжавший мимо.
— Ты с ней знаком, — сказал Холланд. — Ты провел ночь в ее доме.
— Это ваша работа, а не моя.
— Уверен, что тебе приходилось приносить подобные известия.
— Дело не в этом.
— Не сомневаюсь, что у тебя хорошо получится.
— Вовсе нет.
— Ты должен, — сказал Холланд. — А я не могу, понимаешь? Не могу, и всё.
Платон провел час на сиденье 1А, слева перед кабиной, но потом его охватило беспокойство. Ночные воздушные перелеты вызывали у него скуку. Днем внизу открывался хоть какой-то вид, даже с высоты в семь миль. Пустые коричневые пространства, но там находилось достаточно дорог, домов и городов, где живут новые клиенты, которые ждут, чтобы их нашли и обслужили. А вот ночью он не мог их видеть. Царившую внизу темноту разрывали лишь цепочки далеких огней.
Он встал и двинулся по проходу мимо своих людей, мимо последнего кресла первого класса в пустое пространство, где раньше стояли кресла эконом-класса, и окинул взглядом лежащее на полу оборудование. Его люди все проверили, однако он сделал это еще раз: ведь он был Платоном, а они — нет.
Продукты, вода, не слишком интересно. Семь курток, семь шапок, семь пар перчаток. Все новое и вполне адекватное. Куртки, большие и теплые, с подкладкой из гусиного пуха. «Норт фейс», — популярный производитель, все черные. Шесть среднего размера и одна на мальчика. Пистолет-пулеметы «Хеклер и Кох». Короткие, массивные, футуристические, смертельные. Его любимые. Еще здесь было семь маленьких рюкзаков, в каждом лежали запасные обоймы и фонарики.
Платон сразу понял, что его люди не учли одну проблему. Лямки рюкзаков следовало выпустить на максимум, чтобы их можно было надеть поверх громоздких курток. Очевидный вывод. Требовалось просто немного подумать, однако они этого не сделали.
Он — Платон, а они — нет.
Лестницы производства американской компании «Вернер» — алюминиевые, длиной в тридцать два фута в раздвинутом состоянии, рассчитанные на максимальную нагрузку в двести пятьдесят фунтов. На всех желтые наклейки с предупреждениями. Они слегка дребезжали из-за работающих двигателей самолета. Каждая весила около двадцати футов. Их придется оставить. Лучше использовать подъемную силу самолета для сорока лишних пачек в вощеной бумаге, чем везти с собой четыре бесполезные лестницы.
Конечно, то же самое относилось к шести бесполезным мужчинам. Их также придется оставить. Девятьсот фунтов легко заменяемых плоти и крови — или четыреста пятьдесят пачек метамфетамина? Никаких сомнений.