— Я застрелил Холланда в голову. А теперь я приду за тобой.
— Кто ты?
— Разве это имеет значение?
— Скажи мне.
— Я был другом Джанет Солтер.
— Кого?
— Свидетельницы. Ты даже не знал ее имени?
— Ты военный полицейский?
— Скоро ты узнаешь, кто я такой.
Умный парень побежал бы к лестнице.
Платон остался.
— Ты думаешь, что способен меня победить? — крикнул он.
— Ты думаешь, что медведи гадят в лесу?
— Ты думаешь, что способен победить меня здесь?
— Я могу победить тебя где угодно.
Долгая пауза.
— Где ты? — позвал Платон.
— Прямо у тебя за спиной, — сказал Ричер.
Громкий голос, оглушительное эхо. Ноги быстро застучали по бетону. Ответа не последовало. Ричер двигался дальше, выключив фонарик. Он услышал, как Платон входит в коридор. Прямая спица. Звук его шагов начал стихать, потом стал громче, и теперь стук каблуков доносился справа и слева одновременно. Ричер стремительно метнулся влево, затем направо. И оказался в прямом коридоре. Вероятно, соседнем с тем, где находился Платон. Он заметил свет фонарика, когда проходил мимо входа в В-кольцо. Ричер продолжал двигаться вперед, остановился и лег на бок, в форме буквы S у входа в спицу, всего в трех футах от центрального помещения. На пол, чтобы стать не такой крупной мишенью. Подальше от вертикальных поверхностей, потому что пули отскакивают от стен. Не только звук. Любой ветеран скажет то же самое. Узкие переулки, замкнутые пространства — когда пуля пролетает рядом, она рикошетит под очевидными углами. Они жужжат и ударяют в кирпичи или камни. Поэтому, когда ты прижимаешься к жесткой стене, оказываешь услугу своему противнику. Интуиция подсказывает именно такое поведение, и ей трудно противостоять. Но в данном случае на нее не следовало полагаться.
Ричер услышал, что Платон остановился у входа в его коридор. Увидел свет фонарика. Платон смотрел в главное помещение. Две возможности. Он либо повернет направо, подальше от туннеля, где ждет Ричер. Или налево, к нему.
Прятки. Возможно, самая древняя игра в мире.
Парень с места 4А внес второй шланг в каменное здание и потащил его по полу вокруг лестницы к той же шахте, куда опустили первый шланг. Снова закинув шланг на плечо, он посмотрел в шахту, стукнул коленом по шлангу, и тот вошел в нужное отверстие.
Затем он начал аккуратно опускать шланг вниз, ярд за ярдом — десять футов, двадцать, тридцать, сорок, точно он полз назад по горизонтальной лестнице, какие стоят на детских площадках. Когда шланг ушел вниз на шестьдесят футов, он сбросил его с плеча на пол и проверил, нет ли узлов и заломов.
Все было в порядке.
Вверх по шахте от цистерны, через насос, потом вниз, в ту же шахту.
Простая линейная схема.
Сделайте это.
Он вернулся на холод и нашел своего друга.
— Ты сможешь отсюда снять часового? — спросил он.
Парень с места 4Б посмотрел на свой «Хеклер и Кох». Ствол длиной четыре с половиной дюйма. Замечательное оружие, но не более точное, чем хороший пистолет. К тому же его трясло. И не только от холода.
— Нет, — ответил он.
— Тогда подкрадись к нему. Если он тебя заметит, скажи, что пришел его сменить. Пусть он говорит. Я сниму остальных, как только они выйдут из самолета. Подожди, пока не услышишь выстрелы, а потом заканчивай с ним.
Парень с места 4Б ничего не ответил.
— Ради твоей матери. И твоих сестер. И всех дочерей, которые у тебя когда-нибудь будут.
Парень с места 4Б кивнул, повернулся и пошел на юг. Сначала медленно, потом быстрее.
Платон свернул направо. Он уходил от того места, где ждал Ричер. Разочарование. Или нет. Быть может, небольшая задержка, полезная в дальнейшем. Потому что Ричер заметил, как луч фонарика Платона то тускнеет, то становится ярче. Медленно, но регулярно и ритмично. Значит, Платон не спеша обходит круглое помещение по периметру, против часовой стрелки, поочередно направляя луч в следующий коридор. Делает паузу, тщательно все проверяет, двигается дальше. Таким образом, Ричер ничего не теряет. В конечном счете в круглом помещении поворот направо приведет к тому же, что и налево. А против часовой стрелки намного лучше, чем по часовой. Сразу по нескольким причинам, которые скоро станут очевидными.
В особенности для Платона.
Ричер ждал.
Луч фонарика продолжал перемещаться.
И тут до Ричера донеслись тихие звуки. Короткое приглушенное урчание. Оно повторилось четыре раза. Настолько тихое, что Джек улавливал его с огромным трудом. Может быть, начал поворачиваться стартер двигателя насоса? Или заработала система борьбы с обледенением? Может быть, это как-то связано с самолетом?
Может быть все, что угодно.
Но Ричер был вынужден рассматривать худший вариант, и тогда получалось, что этот звук означал короткие автоматные очереди.
На поверхности находились шесть таких пистолет-пулеметов.
Платон также услышал эти звуки. Луч его фонарика замер. Тишина.
И больше ничего.
Долгое ожидание.
Затем луч фонарика двинулся дальше.
Ричер видел Платона в двадцати футах, со спины, сквозь круглую стальную решетку, которая служила основанием винтовой лестницы. В противоположной точке диаметра. Его луч был направлен в коридор точно напротив прямого туннеля, где прятался Ричер.
Джек пошевелил правой рукой, переместил ее за спину; теперь он был готов.
Платон продолжал двигаться против часовой стрелки все так же медленно. Его тело описывало идеальную окружность, голова была повернута. Он последовательно смотрел направо, под прямым углом, в каждую из радиальных спиц. Фонарик он держал в левой руке, направив луч поперек тела. Из чего следовало, что автомат, продолжавший висеть на шее на ремне, он зажал правой рукой. Из чего следовало, что дуло направлено влево, наружу, а не внутрь — фундаментальная ошибка для правши, двигающегося по кругу против часовой стрелки. Серьезная ошибка. Ему придется сделать крайне неудобное движение плечом, чтобы быстро изменить положение дула.
Ричер улыбнулся.
Не такой уж умный парень.
Платон приближался.
Ему осталось преодолеть четверть окружности. Еще две спицы.
Одна спица.
Шланг, который вел из цистерны с горючим, начал вибрировать. На поверхности заработал насос. Ричер слышал журчание жидкости, пока насос входил в рабочий режим, создавая вакуум, который постарается заполнить жидкость, когда она пойдет наверх. Цистерна с шипением начала опустошаться; сначала звук был совсем тихим, потом усилился.