— Конечно, мадам. — Она передала мне небольшой счет на серебряном блюдце, не замечая чертиков, которые появились в моих глазах при слове «мадам». Ну сколько можно?
Я сначала бросила на блюдце свою кредитку и только потом минуты две суетилась, стараясь вспомнить, как пользоваться смарт-картами для расчета. Я подняла бокал с шампанским, готовая начать неторопливо потягивать его — совсем как классическая леди, — и поставила назад на стойку. Так. Просто скажи «нет». Прежде чем успела передумать, я поднялась, схватила сумку и бросилась назад к эскалаторам, а потом так же быстро поднялась.
Встав перед явно редко используемым таксофоном, я восхитилась тем, что он принимает кредитки, и сняла трубку. Подкрепив свою смелость шампанским, я набила первый номер и закрыла глаза в ожидании соединения.
— Привет, это Алекс, — ворвался его автоответчик, не дав линии прогудеть ни разу. — Оставьте сообщение, если хотите, только знаете, я эту штуку никогда не проверяю.
— Алекс, надеюсь, ты это услышишь, потому что мне надо с тобой поговорить, — затараторила я после сигнала. — Э-э, ты, наверное, на пути на фестиваль и все такое, но, черт, мне очень надо поговорить с тобой. Только у меня нет телефона. Так что я сама тебе перезвоню. Только — ну да, перезвоню. Я тебе позвоню позже.
Повесив трубку, я оглядела станцию. Всего половина девятого утра, а на платформе столько народу. Моя голова никак не могла уяснить, что я впервые за целый год оказалась в Англии. Слева был «В.Г.Смит», справа — «Фойлз» и — о! — «Маркс энд Спенсер». Тоска по дому, которая время от времени нападала на меня в Париже, теперь абсолютно добила меня. Повсюду слышался британский акцент, то и дело виднелись футболки всевозможных футбольных клубов — а не только «Манчестер юнайтед», как в Нью-Йорке. Ощущение более чем необычное. Все до боли знакомо, но совершенно ново. Впрочем, было много такого, что можно найти в любом уголке мира, — стаканчики «Старбакс» у каждого в руке, те же белые ободки в тщательно взлохмаченных косматых волосах и узкие джинсы. Но от этого было ни холодно ни жарко. От этого не хотелось остаться. Единственное, чего мне хотелось наверняка, это в туалет.
Взяв трубку в руки во второй раз, я снова провела карту по слоту на аппарате. Звук набора номера перешел в гудок, а гудок — в щелчок и ответ.
— Алло?
— Луиза?
— Энджел?
Я улыбнулась, услышав ее голос, — до чего же это было приятно.
— Да, хм, я, я в Лондоне…
— Детка, это замечательно! — пискнула Луиза в трубку. — Аннет! Это Энджел, она в Лондоне! Она едет домой!
— Черт, Лу, ты говоришь с моей мамой? — испуганно взвизгнула я. — Какого черта она…
— Да, сейчас передам ей трубку, Энджел, тут твоя мама, — сказала она, ее голос стих и заменился голосом рассерженной до чертиков Аннет Кларк.
— Энджел? Это твоя мама, — объявила она совершенно напрасно. — Где ты?
— Я… — И мои губы тут же зловеще искривились сами собой. — Я в Париже.
— А почему высветился лондонский номер?
Проклятие.
— То есть я была в Париже. Я в Сан-Панкрасе, — призналась я. Она смотрит слишком много «Инспектора Морса» [77] .
— Ну так тебе надо сейчас в Ватерлоо, — сказала она, как будто я глупая. — Ты помнишь, как сюда добраться? Есть такие специальные карточки, по которым можно сесть на поезд, «Ойстерс», кажется. У тебя есть деньги? Ты можешь купить одну карточку?
— Мам, «Ойстерс» существуют уже давно, — вздохнула я. — У меня есть карточка. И я знаю, как проехать от Сан-Панкраса до Ватерлоо.
— Можно подумать, я в курсе твоих дел, — сердито ответила она. — Ты месяцами напролет развлекалась в своей чертовой Америке и ни словом мне не обмолвилась, что собираешься сюда. Отец приехал бы за тобой и забрал домой, знаешь ли.
— Я знаю, — отозвалась я. Если бы отец сейчас подкатил на своем «форд-фокусе», это было бы слишком. Он прямиком отвез бы меня в центр реабилитации. — Ноя вообще-то не собираюсь домой.
— Собираешься. Луиза так сказала мне, — заявила она. — Во сколько ты будешь здесь? У тебя есть что-нибудь приличное, что можно надеть на вечеринку, или мне надо доставать ящик с одеждой с чердака?
— Какой ящик с одеждой? — спросила я, совершенно затерявшись в караване маминых мыслей.
— С одеждой, которую я забрала у Марка, когда ты рванула в Нью-Йорк, — пояснила она. — Там же, наверное, что-то лежит. Или можешь надеть что-нибудь мое, если хочешь.
Я тихо всхлипнула, представив, как появлюсь на вечеринке у Луизы в мамином лучшем костюме от Дороти Перкинс [78] . А потом я представила, как выхожу из такси в мини-платье от Баленсиаги и туфлях «Джузеппе Занотти», которые мне прислала Дженни. Если бы они не взорвались и не превратились в баснословно дорогие ошметки, хотела бы я посмотреть на реакцию окружающих, а особенно Марка.
— Энджел, ты слышишь? — нетерпеливо спросила мама. — Ты не будешь проезжать мимо «Уэйтроуз»? [79] Луиза пригласила организатора вечеринок готовить стол, но что-то нигде не видно маринованного лука. Разве можно устраивать семейную вечеринку без маринованного лука?
— Мам, можешь на минутку дать мне Луизу? — Я закусила губу. Разговор с матерью как-то затянулся.
— Не могу поверить, что ты не сказала мне, что едешь домой, — продолжала она, совершенно игнорируя меня. — Мы поговорим о твоем поведении после твоего возвращения, юная леди. Ты, естественно, остановишься у нас, только не думай, что мы с твоим отцом позволим тебе помыкать нами, как тебе вздумается.
— Мам…
— Если бы я не встретила Тима в супермаркете, я бы даже не узнала, что ты во Франции. Почему-то во Франции. Просто не знаю. Почему ты не приехала в Лондон, я не понимаю. Шляешься где ни попадя.
— Мам, можешь дать трубку Луизе? — Я стремительно теряла терпение, и здесь была не ее вина. То есть отчасти, конечно, и ее, но только отчасти.
— Ладно, — фыркнула она. — Только не надо рассказывать ей про маринованный лук. Луиза!
— Спасибо, Аннет, — сказала та с елейной благодарностью и тут же понизила голос: — Она что, просила тебя купить чертов маринованный лук? Честное слово, Эндж, если она не перестанет, придется утопить ее в кадке с этим долбаным луком. Он ей даже не нужен, этой старой…
— Что она вообще там делает, Лу? — Я нисколько не жалела Луизу: моя мать вряд ли сама напросилась бы в гости в полдевятого утра.
— Напросилась, чтобы помочь с вечеринкой, — сказала Луиза. — Ты представляешь?
Ну ладно.