— Как тут красиво, — прокомментировал он вид из окна. Я не могла даже посмотреть — от мигающих огней меня начинало тошнить. Во всяком случае, я предпочитала винить в этом мигающие огни.
— Это не Бен, — шептать не было никакой необходимости, но так мне казалось приличнее. Я забегала по комнате, соображая, что предпринять.
— Энджел, я не знаю Бена. — Алекс схватил меня за руку, пытаясь удержать. Но я не хотела стоять на месте. Меня мутило. — Где Дженни?
— В постели!
— С Беном?
Я посмотрела в небо, собираясь с силами.
— С Джеффом!
— Ох ты… Вот черт…
Он опустился на диван с убитым видом.
— Иди сюда. — На этот раз это прозвучало совершенно иначе. Я свернулась на диване рядом с ним, положив голову ему на плечо, а Алекс гладил меня по волосам. Вернее, пытался — после «Элнетта» [19] их фиг расчешешь. — С этим ты сейчас ничего поделать не сможешь, поэтому прекращай волноваться.
— Отчего же, я могу войти, хлестнуть ее по заднице туфлей и серьезно спросить, о чем она думала.
— Можешь, — согласился Алекс. — Но по-моему, сейчас она ничего не думает. Оставь ее пока в покое.
Я некоторое время молча лежала у него на груди, стараясь утихомирить вихрь мыслей. Дженни, Джефф, Сигг, виза. Мяу. Усталость, опьянение и эмоциональность никогда не ладили со стрессом, расстройством и опустошением. Но вместо сна это вызвало у меня лишь беспокойство и дискомфорт. Слишком уставшая, чтобы говорить, но слишком перевозбужденная, чтобы заснуть, я ворочалась и крутилась, пока моя голова не оказалась на коленях Алекса, а ноги не свесились через подлокотник.
— Спишь?
Я покачала головой, глядя в окно, где все сливалось, и ждала, когда мне полегчает. Вместо этого, едва я устроилась поудобнее, комната начала кружится. Фу.
— Хочешь поговорить?
Со вздохом я снова покачала головой, переплетя свои бледные пальцы с длинными, в мозолях, пальцами Алекса и сжимая их, пока не успокоилась. Это заняло много времени. Он откинул волосы с моего лица, пока мы молча лежали в обнимку. Медленно я начала расслабляться. Либо у Алекса волшебные руки, либо на напряжение просто не осталось сил. Может, и то и другое. В любом случае на сердце полегчало.
— Будем спать? — мягко, негромко спросил Алекс. Я едва расслышала его сквозь гул кондиционера.
— Я не устала, — тоже чуть слышно ответила я.
— Хорошо. — Он наклонился и поцеловал меня самым мягким и нежным поцелуем. Мозг моментально позабыл обо всем на свете, сосредоточившись на покалывании на губах. Я лениво отвечала на поцелуи, передвигаясь вверх по дивану.
— Не верится, что всего два дня назад мы расстались, — сказал он, полузакрыв глаза. — Кажется, сто лет прошло.
— Недавно ты прекрасно пережил без меня больше месяца, — напомнила я. — Пару дней любой может потерпеть.
— А кто сказал, что мне было легко? — Его рука медленно гладила мою спину. — Я справлялся своими силами — максимум, что мне остается, когда тебя нет рядом.
— Лжец.
Алекс вскочил с дивана и протянул руку в мою сторону. Его рубашка помялась, спутанные волосы сбились на затылке — какой красавец!
— Я никогда не лгу. Тебе.
Не вынеся пронзительной честности и интимности момента, я приникла к нему в долгом поцелуе, затем легла ему на грудь и слушала биение сердце. Взрослеть мне еще и взрослеть, вот что.
Алекс поцеловал меня в макушку и положил руки мне на ягодицы.
— В постель, — кивнул он. — Немедленно. И это был уже не вопрос.
Первой моей мыслью спустя восемь часов было: «Интересно, что сегодня в буфете на завтрак?» Второй мыслью стало: «Почему я чувствую себя гаже некуда?» Третья мысль потерялась под массой неожиданно навалившихся тысяч других, которым не терпелось свести меня с ума. Перекатившись на другой бок, я поискала глазами Алекса, чтобы мне полегчало, но его не было. Я восприняла отсутствие Алекса как возможность немного привести себя в человеческий вид, схватила с тумбочки салфетки для лица и стерла вчерашнюю тушь, склеившую ресницы. Обретя возможность сосредоточиться на окружающем мире, я заметила на тумбочке клочок бумаги:
«Поехал в гостиницу. Позвони. А.».
Он предусмотрительно написал свой номер телефона, помня историю об утонувшем блэкберри, но разве не было бы более предусмотрительно подождать моего пробуждения? Минуту я колебалась, разозлиться или не стоит, но решила не тратить силы. К тому же, взглянув на часы, я поразилась тому, что уже первый час. У Алекса, наверное, планы. С Джеффом.
Джефф.
Дженни.
Дженни и Джефф.
Блин!
Мне совершенно не хотелось, но я поднялась с постели и поплелась в салон. Туфли Дженни исчезли из коридора (их заменили туфли Сэди), в углу скромно стояла тележка обслуживания номеров, притворяясь, что ее здесь нет. Я готова была повернуться и идти обратно в кровать, но мое внимание привлекло одеяло на диване.
— Привет.
Из-под одеяла выглядывала одна макушка, но непокорные кудряшки выдавали их обладательницу с головой.
— Доброе утро.
Я стояла неподвижно, сложив руки на груди, лихорадочно пытаясь решить, какая мина будет самой подходящей. Рассерженная? Сочувствующая? Любопытная? А мне хочется узнать подробности? Нет, избави меня Боже от подробностей.
— Мы должны быть на вертодроме. — Откинув одеяло, Дженни потянулась, как издыхающая кошка. — Не перечислить всего, на что я готова, лишь бы сейчас не садиться в вертолет, но…
— Мы полетим на вертолете? — Я вдруг проснулась, почти позабыв о ночном происшествии. — Что, правда?
— Я хотела тебе вчера сказать, — кивнула Дженни, растирая веки. — Эрин организовала в качестве рождественского подарка.
Милая Эрин! Все-таки я подарю ей тот шарф. И обниму.
— Поэтому выходим через полчаса.
— Дженни!
— Да, Энджел?
— Что это было прошлой ночью?
Дженни встала, взялась рукой за плечо и продемонстрировала великолепную растяжку, затем повторила это с другой руки, глядя мне в глаза и пожимая плечами:
— Ничего.
Ну, знаете…
— Ничего?
— Помимо того что ты попала в резонанс со своей внутренней Леди Гага?
— Чем ты занималась, я имею в виду?
— Ничем, — засмеялась Дженни. — Я не вертелась у шеста и не трахалась с бойфрендом за занавесочкой.
— Ни с кем я не трахалась, — защищалась я, отчаянно стараясь подавить воспоминания о танце у шеста. Это надо запереть в самом дальнем отделении памяти. Но неужели Дженни всерьез собирается притворяться, что ничего не было?