– Наверно, будет. Он поможет вам с переводом, – Дронго пожал руку на прощание Хитченсу, кивнул режиссеру и вышел из номера. В коридоре на стуле сидел Эмиль.
– Тебя когда сменяют? – поинтересовался Дронго.
– Через полчаса, – ответил охранник, – у меня заканчивается смена.
– И когда твое следующее дежурство?
– Завтра вечером, – признался Эмиль, – я заменю товарища. Он должен сдать срочный зачет. Мы с ним договорились, что потом он будет заменять меня. Фестиваль ведь продлится целую неделю.
– Понятно. – Бабаев и компания явно экономили на охранниках, привлекая к работе обычных студентов. Дронго взглянул на часы. Только половина одиннадцатого. Ему обязательно нужно найти турецкого журналиста, чтобы узнать, почему он так настойчиво искал Дронго.
Он снова спустился вниз, набрал номер телефона Земы.
– Я не могу найти журналиста Омара Лятифа. Вы не знаете, где он может быть?
– Наверно, в своем посольстве.
– Я туда уже звонил. Может, он на одном из ваших мероприятий?
– У нас пока ничего нет. Группы гостей поедут по своим маршрутам только в полдень. А господин Мовсани поедет на встречу с министром культуры. Мы вышлем нашу машину. И еще на всякий случай будет машина с сотрудниками полиции.
– Если вы так плотно будете охранять вашего гостя, то рискуете привлечь к нему дополнительное внимание, – заметил Дронго.
– Вы считаете, что мы действуем неправильно?
– Нет, нет. Я ничего не считаю. Пусть будет машина полиции, если так нужно. Только найдите мне срочно этого турецкого журналиста.
– Я же дала вам номер его мобильника, – вспомнила Зема.
– Он оставил его в своем номере, – пояснил Дронго. – Может, у него есть другой номер мобильника? Проверьте, пожалуйста. И еще один вопрос. Кто такой Питер Зегер?
– Немецкий журналист, – ответила Зема. – Прибыл на наш фестиваль в качестве гостя из Германии. Он освещал последний Берлинский кинофестиваль.
– Вы раньше его приглашали?
– Нет.
– Понятно. А Саду Анвар кто решил пригласить?
– Не знаю. Это вам нужно узнать у Лалы. Она в курсе. Я отвечаю только за прием и размещение гостей.
– Но Сада тоже приехала в первый раз?
– Верно.
– А этот турецкий журналист?
– Он раньше приезжал в Баку, но на фестивале в первый раз. А почему это вас так интересует?
– Мне интересны все, кто приехал в первый раз. Вы можете послать мне список на мой электронный адрес? Отметить всех, кого вы лично не знаете и кто прилетел в первый раз.
– Конечно, смогу. Но я сейчас не в штабе. Только через полтора часа.
– Ничего страшного. Я буду ждать. А где остановился Зегер?
– На побережье. Европейцы вообще любят останавливаться в отелях на побережье, чтобы купаться в море.
– Все понятно. Я буду ждать ваш список. Спасибо.
Он спрятал телефон в карман. Взглянул на часы. Нужно подождать около сорока минут, пока сюда спустятся Мовсани с Хитченсом. Дронго присел на диван, даже не подозревая, что здесь произойдет через сорок минут. Мимо проходили гости отеля, суетились служащие. Дронго взял одну из газет, чтобы просмотреть последние новости. И услышал характерный голос с турецким акцентом.
– Господин Дронго, это вы?
Он убрал газету. Перед ним стоял незнакомец лет сорока. Среднего роста, коротко острижен, внимательный взгляд, модные очки, небольшая щеточка светло-коричневых усов. Мужчина был одет в серый костюм и сиреневую рубашку без галстука.
– Разве мы знакомы? – спросил Дронго, поднимаясь с дивана.
– Меня зовут Омар Лятиф, – представился журналист. – Я звонил вам сегодня утром.
– Очень приятно, – Дронго протянул руку, – садитесь. А я искал вас по всему отелю и, наверно, раз десять звонил на ваш мобильный телефон, который вы оставили в своем номере.
– Вы уже знаете, – смущенно улыбнулся журналист, – я должен был срочно уехать на встречу и нигде не мог найти свой мобильник. Их у меня два. Один с номером, зарегистрированным в Турции, другой – в Германии. Его-то я и забрал с собой. А второй телефон остался под рубашкой. Вы были у меня в номере?
– Я очень беспокоился. Поэтому вызвал дежурного и мы вошли к вам в комнату. Когда я начал снова вас вызывать, телефон зазвонил. Что вы хотели так срочно мне сообщить?
– Дело в том, что мы прилетели сегодня ночью вместе с боснийской журналисткой Садой Анвар, – начал рассказывать журналист. – Оказывается, она неплохо знает господина Мовсани. И поэтому мы сразу попросили разместить нас в отеле «Европа». Но когда ночью мы сюда приехали, даже не ночью, а утром, было уже пять часов, мы увидели в холле немецкого журналиста Питера Зегера. Я его знаю по работе в Берлине. Но Зегер никогда не освещал культурные мероприятия, он всегда был журналистом, писавшим политические статьи. Он был не один, а с каким-то господином. Обычно такие люди бывают из Ирана, без галстука и с бородой.
– Вы тоже без галстука, – заметил Дронго.
– Но у меня только усы, – улыбнулся журналист, – и я подумал, что нужно кого-то предупредить. Но я никого не знаю в Баку. Однако в отеле «Европа» есть знакомый менеджер, который хорошо говорит по-турецки. У меня был его телефон. Я позвонил ему в восемь часов утра и попросил дать мне ваш домашний телефон. Он сказал, что не знает ваш домашний, но пообещал узнать у двоюродного брата.
Как только мне сообщили этот номер, я сразу решил позвонить вам. Ведь я знаю об угрозах в адрес господина Мовсани. Согласитесь, что мне было странно видеть рано утром в отеле немецкого журналиста, специализирующегося на политических проблемах, в компании с иранским представителем. И это учитывая, что вчера вечером сюда прилетел человек, которого в Иране приговорили к смертной казни. Я подумал, что будет правильно, если я позвоню именно вам. Госпожа Сада Анвар рассказала мне во время полета, как именно вы разоблачили опасного маньяка во время расследования в Италии. И я подумал, что будет правильно, если я позвоню и все расскажу именно вам.
– Спасибо, – кивнул Дронго. – А может, вы ошиблись? Вы уверены, что это был Питер Зегер?
– Абсолютно. Я его лично знаю по Германии. Это был он. Но его собеседника я не знаю. Можно узнать у него. Но я уверен, что это был иранец. Их сразу можно узнать. Фарсы отличаются от турков и азербайджанцев. Вы ведь наверняка это знаете.
– Я вас понимаю, – осторожно ответил Дронго, – а он вас узнал?
– Думаю, что да. Во всяком случае, он сразу отвернулся.
– Они сидели в холле?