Все засыпали ее вопросами. Как идут дела в лаборатории? Как чувствует себя Тина? Что происходит с Грегом?
Кейт пыталась всячески отговориться, рассказывая, какую Грег получил хорошую работу и что они могут остаться в Нью-Йорке, а это замечательно.
Джастин сообщил, что они будут учиться в средней школе Хьюлетта до конца семестра. Под охраной агентов программы.
– Затем весной, возможно, мы перейдем в частную школу, академию друзей.
– Джил и Мэтт там учились, – сказала Эбби. – И их туда приняли.
– В этой школе очень сильная команда по сквошу, третья на востоке, – объявила Эмили. – С осени я смогу участвовать в турнирах.
– Замечательно, – просияла Кейт. Она посмотрела на Эбби и Дэвида. – Спасибо вам за то, что вы для нас делаете. Мама бы вами гордилась.
– Твоя мать без малейших колебаний сделала бы то же самое для меня, – сказала Эбби. Она положила вилку и отвернулась.
И Кейт знала, что это так.
Дядя Дэвид помог Эбби помыть посуду, давая возможность Эмили и Джастину побыть с Кейт.
Они все отправились в комнату Эм на второй этаж – комнату ее кузины Джил, завешанную плакатами с изображением Анжелины Джоли и Бенджамина Маккензи. Кейт свернулась калачиком на кровати, Эм уселась, скрестив ноги, в конце кровати, а Джастин уселся на стул верхом.
Эмили озабоченно посмотрела на сестру:
– Что-то случилось.
– Ничего не случилось. – Кейт покачала головой. Она знала, что ответ прозвучал неубедительно.
– Будет тебе, Кейт. Посмотри на себя. Ты бледная, как привидение. А глаза покраснели. Когда ты в последний раз делала себе укол?
Кейт попыталась вспомнить. Вчера или позавчера… Ее внезапно напугало, что она не может вспомнить.
– Мы же не полные идиоты, Кейт, – сказал Джастин. – И мы все помним про условия.
Он говорил о том, что тетя согласилась принять их в дом при условии, что Кейт не будет здесь появляться без предупреждения, пока все не утрясется.
– Дело в Греге? Что-то случилось? Кейт, почему ты здесь?
Кейт кивнула. Она поняла, что, раз она вошла в этот дом и увидела их лица, они имеют право знать.
– Ладно. – Она села. – Не знаю, как вы прореагируете, когда услышите. Но наш отец жив.
Оба несколько секунд молча смотрели на нее.
Челюсть у Эмили отвисла.
– Он жив?
– Ага, – кивнула Кейт. – Я с ним разговаривала. Он жив.
Джастин едва не свалился со стула.
– Господи, Кейт, и ты говоришь об этом как бы между прочим?
Что она могла им рассказать? Не говоря обо всем. О Маргарет Сеймор. О Меркадо. О найденной фотографии. Правде об их бабушке и дедушке, которую она узнала, и о том, откуда они приехали? Как она могла им все это рассказать? Разрушить их мир, как был разрушен ее мир? Разве не должна она их защитить? Если не от беды, то хотя бы от лишних откровений?
– Где он? – спросила Эмили, все еще полностью не придя в себя.
– Я не знаю. Он сказал, что будет звонить. Полиция его ищет в связи с некоторыми событиями. Но он в порядке. Я просто хочу, чтобы вы знали. Он жив.
На лице Эмили сначала появился радостный румянец, потом смущение.
– Разве он не хочет нас увидеть? Он о маме знает? Кейт, где, черт возьми, он был все это время?
Кейт не ответила. Просто продолжала смотреть на них. Она точно знала, что сейчас на уме у сестры. Нечто между шоком и гневом.
– Ты что-то недоговариваешь, Кейт, верно? Насчет того, почему ты сюда приехала. Мама умерла. Мы находимся под защитой этой клятой программы. Ты можешь сказать нам. Мы уже не дети.
Джастин не сводил с нее глаз.
– Папа сделал что-то очень плохое, так? – Кейт не ответила, но молчание было убедительнее положительного ответа. Он, похоже, понял. – Мы ведь здесь не только прячемся от Меркадо, верно?
Глаза Кейт заблестели. Она медленно покачала головой:
– Нет.
– О Господи…
Кейт уже приняла решение. Еще до того, как пришла сюда сегодня вечером. Что ей следует делать. Ей только нужно было сначала увидеться с ними.
Потому что они все еще могут находиться под защитой, разве не так? Ходить в школу. Могут смеяться, играть в сквош, гулять по выходным, сдавать проверочные тесты. Жить нормальной жизнью. Они все еще могут надеяться и доверять. Им совершенно не обязательно знать, черт побери!
На лице Эм появилось встревоженное выражение.
– Ты в опасности, Кейт? Ты поэтому здесь?
– Тихо… – Кейт приложила палец к губам. Она потянулась к Эм, и та прижалась к сестре. Даже Джастин не удержался. Они положили головы ей на плечи и смотрели в потолок. Она крепко прижала их к себе. – Помнишь, как мы когда-то сидели так в твоей комнате? У тебя были эти звезды на потолке. И мы говорили о твоем первом поцелуе… Или как ты рассказывала мне, что сбежала ночью, когда отец и мать уснули, взяла мамину машину и заехала за твоей подругой Элли?
– Ты взяла машину? – удивился Джастин.
– Кыш! – огрызнулась Эм. – Не сидел бы целыми днями, уткнувшись в компьютер, как придурочный, знал бы больше!
– Я никому не сказала. – Кейт сжала ее плечо.
– Разумеется, ты не сказала. Разве ты мамочкина-папочкина ябеда?
Некоторое время они молчали. Сидели и смотрели в потолок.
Наконец Эмили спросила:
– Что важнее, Кейт, – знать, что твоя семья тебя любит, даже если они оказались не теми людьми, за кого ты их принимала? Или видеть их реально и чувствовать, что тебя предали вместе с потрохами?
– Не знаю, – ответила Кейт. Но впервые ощутила, что на самом деле знает. Ее отец. Грег. Она приняла решение. Сжала руку Эмили. – Разве можно любить кого-то, если знаешь, что он не настоящий?
На следующее утро Кейт опустила мелочь в платный телефон у магазина на Хьюлетт-стрит. Больше никаких сотовых. Ничего такого, что оставляло бы следы.
Ночью она много думала о том, что собирается делать дальше. Она понимала, что рискует. Но ощущение теплой Эмили рядом и звуки ее спокойного дыхания унесли последние сомнения.
Это должно прекратиться.
Монеты со звоном скатились в аппарат. Раздался длинный гудок. Глубоко вздохнув, Кейт набрала номер. И стала ждать ответа.
Ее отец. Каветти. Меркадо. Грег… Каждый из них предал ее. И каждый из них был человеком, кому она могла довериться. В последний раз. Ночью все они мелькали у нее в голове.
Услышав голос, она не стала колебаться.
– Ладно, я выполню твою просьбу, – сказала она.