– Точно, сэр. Я в абсолютном порядке.
Квилан стоял внутри «Зимней бури». Навигационный дрон разъезжал взад-вперед по гладкому, почти нереальному полу, ища электронные решетки, и наконец прошел в дыру, где находился субстрат, добытый на Аорме.
Два дня после обнаружения нужного субстрата Квилан упрашивал техников перекалибровать дрона, чтобы искать субстраты меньшие, чем тот, в котором заключался Хайлер, субстраты размером с хранителя душ. Все было приготовлено для стандартных поисков, но он почти убедил их по крайней мере попробовать поискать более тщательно. В этом ему здорово помогли сестры из ордена Нищеты: любая возможность освободить еще одну душу у них радостно приветствовалась.
К тому времени, когда дрон был готов, судно Цивилизации находилось уже слишком близко. Навигационный дрон теперь имел время лишь для единственной экспедиции. Единственной.
Квилан смотрел на его движения, обусловленные невидимой электронной решеткой в полу, и все пытался представить себе внутренность корабля еще до того, как тот был разрушен, и гадал, где же тогда стояла она, куда шла и где преклонила голову, чтобы забыться в обманчивой ночи внутри космического корабля.
Главный двигатель должен был находиться там, занимая едва ли не половину судна, а ангар флаеров – вот здесь, на корме; тут и там тянулись палубы; а личные каюты, должно быть, над этими блоками.
И он все думал о том, что, может быть, еще есть шанс, может быть, техники ошиблись, и здесь осталось еще что-то, что можно найти. Ведь держалась же до сих пор каким-то непостижимым образом обшивка! И еще много загадок таил в себе этот огромный богатый корабль. Может быть, где-нибудь прямо в обшивке…
Дрон подплыл к нему, звякнул, огни на потолке вспыхнули и отразились на его металлическом каркасе.
– Простите, что вмешиваюсь, Квил, но вам надо отойти.
– Ах, конечно. Извините. – Квилан сделал шаг в сторону. Это получилось у него довольно неуклюже из-за порванного скафандра.
– Я снова оставляю вас в одиночестве.
– А, все в порядке. Говорите, если вам так удобней.
– Хм… Хорошо. Я удивлен.
– Что?
– Мы провели столько времени, занимаясь калибровкой, но никак не учли того, что здесь можно слышать не только слова, но и мысли. По-моему, это чертовски важная деталь.
– Ах да, мне говорили об этом. А что, разве у вас есть какие-то намеки…
– Нет, просто когда ты смотришь на что-то как бы глазами другого и думаешь о своем, то в конце концов начинаешь сомневаться в том, что думаешь сам, и чувствуешь как будто истечение чужих мыслей.
– Кажется, я понимаю, о чем вы.
– Так, может быть, попробуем?
– Наверное, можно, сэр.
– Тогда попробуй увидеть то, о чем я думаю.
– Я не думаю, сэр… – хотел сказать он, но вдруг наступила неестественная тишина, словно исчезли его собственные мысли. Он подождал еще немного. Потом еще. Дрон ползал по полу в поисках, с каждым поворотом удаляясь все дальше и дальше.
– Ну, поймал что-нибудь?
– Нет. Я, сэр…
– Ты просто не знаешь, что пропустил, майор. Ладно, твоя очередь. Давай думай о чем-нибудь. О чем хочешь.
Квилан вздохнул. Вражеский корабль – нет, о нем думать не стоит. Корабль может быть уже рядом. Он чувствовал, что то, чем они занимаются сейчас с Хайлером, есть просто пустая трата времени. Однако, с другой стороны, они не могли теперь сделать ничего, что заставило бы дрона ускорить поиски, а посему на самом деле никакого времени не теряли.
«Что за странная пауза, – думал он, – находиться в этом герметичном мавзолее, стоять в пустоте с чужим разумом внутри себя и выполнять нечто, о чем ничего не знаешь».
И он вспомнил длинную улицу в Старом Брайрае, осень и ее, шуршащие среди янтаря опавших листьев, шаги. Как она подбрасывала их вверх, какими золотыми были эти взрывы! А он размышлял о брачной церемонии в роскошных садах, что находились в поместье ее родителей, о горбатом мостике над озером. Он вспомнил, как ветер с окрестных гор нагонял на воду рябь, дробя их отражения, срывал шляпы и заставлял священника придерживать полы сутаны. И как этот же сильный, пахнущий весной ветер бесцеремонно раскрывал бутоны цветов, и сверкающая белизна лепестков падала вокруг, словно снег.
Несколько лепестков так и остались на ее волосах и ресницах, и после окончания церемонии он повернулся, снял эти лепестки и поцеловал ее. Все закричали «ура» и стали бросать в воздух шляпы, которые новые порывы ветра уносили на островок посредине озера или просто опускали на воду, они плыли, как маленькая флотилия ярко раскрашенных лодочек.
Квилан снова увидел ее лицо и услышал голос тех последних мгновений. «Живи за меня», – сказал он ей тогда и заставил ее пообещать ему это. Откуда они могли знать, что она не исполнит этого обещания и жить за другого выпадет ему?
Его прервал голос Хайлера:
– Закончил, майор?
– Да, сэр. Поймали что-нибудь?
– Нет. Психологическая штучка. Кажется, мы по-прежнему сохраняем свою автономность. О, машина сообщает, что поиск закончен.
Квилан посмотрел на дрона, который остановился в дальнем конце судна.
– Что такое… Посмотрите, Хайлер, могу я обращаться к нему напрямую?
– Я думаю, что могу уйти в сторону, раз поиск закончен. Буду только слушать.
– И я…
– Попробуй.
– С машиной? С дроном?
– Да, майор Квилан.
– Есть здесь еще кто-нибудь?
– Нет. Только тот, кого я обнаружил раньше и кто теперь сотрудничает с вами – адмирал-генерал Хайлер.
– Ты уверен? – уточнил Квилан, надеясь, что связь не передаст ни его надежды, ни отчаяния.
– Да.
– А как насчет материала самой обшивки?
– Но это не относится к делу.
– Ты осмотрел ее?
– Я не могу. Она закрыта для моих датчиков.
Дрон был просто умен, но отнюдь не чувствителен и поэтому никак не мог прочитать в голосе Квилана никаких чувств, даже если связь и передавала их.
– Ты абсолютно уверен? Ты все обшарил?
– Уверен. Да. На корабле в форме, доступной моим датчикам, присутствуют только трое: вы, тот, через кого я с вами общаюсь, и я сам.
Квилан посмотрел под ноги, и голова у него на мгновение закружилась от умопомрачительного блеска пола. Значит, никакой надежды. Никакой.
– Спасибо.
– Рад стараться.
Она ушла. Ушла полностью и навсегда. Ушла новым путем, где нет сострадания и жалости. До этого мы верили, что душу можно спасти. Теперь наши технологии, наше глубокое понимание универсума и проникновение в прошлое отняло эту безумную надежду, и вместо нее определились свои правила, своя алгебра выживания и продолжения существования. Это подарило нам проблеск рая, но сделало реальность еще более отчаянной. Теперь мы окончательно поняли, что тех, кого мы так любили, никогда больше здесь не будет. Он включил параллельную связь. Его ждало послание. ОНИ ЗДЕСЬ – высветилось на маленьком экране. Послание пришло одиннадцать минут назад.