— Если мистер Гурдже не против, то — да.
Поля Маврин-Скела засверкали красным цветом удовольствия — ярче горящих углей.
— Отлично! — сказал он. — Схватка.
Хаффлис одолжил свой собственный комплект стрикена — автономник-посыльный принес его из кладовки за считаные минуты. Комплект поставили в одном из углов балкона — там снизу ревел водопад. Профессор Борулал, повозившись со своим терминалом, послала запрос автономникам-арбитрам — судить предстоящую игру. Игроки в стрикен нередко пользовались высокими технологиями для мошенничества, и при серьезной игре требовались серьезные меры предосторожности. За ходом игры вызвались наблюдать автономник с Узла Чиарка и производственный автономник из доков, расположенных у подножия гор. Одна из машин университета должна была представлять Ольц Хап.
Гурдже повернулся к Маврин-Скелу, чтобы тот представлял его, но машина ответила:
— Жерно Гурдже, я полагаю, вы могли бы попросить Хамлиса Амалк-нея — пусть он вас представляет.
— А Хамлис здесь?
— Явился только что. Он меня избегает. Я его сам попрошу.
На терминале Гурдже послышался сигнал вызова.
— Да? — сказал он.
Из терминала раздался голос Хамлиса:
— Этот птичий помет только что попросил меня представлять вас в качестве арбитра. Вы этого тоже хотите?
— Да, буду вам признателен, — сказал Гурдже, наблюдая за полями Маврин-Скела — те прямо на глазах задрожали от злости.
— Буду с вами через двадцать секунд, — сказал Хамлис и выключил канал связи.
— Двадцать одна и две десятых, — язвительно сказал Маврин-Скел ровно двадцать одну и две десятых секунды спустя, когда из-за края балкона появился Хамлис — темное пятно на фоне бездны.
Хамлис повернул свою сенсорную полосу в сторону малой машины.
— Спасибо, — дружелюбным голосом сказал Хамлис. — Я держал пари с самим собой, что вы считаете секунды до моего появления.
Поля Маврин-Скела ярко вспыхнули болезненно-белым светом, на секунду осветив весь балкон; присутствующие замолчали и повернулись в его сторону, музыка стихла. Маленького автономника чуть ли не буквально трясло от немого гнева.
— Чтоб ты сдох! — наконец выдавил он и, казалось, исчез, оставив за собой лишь послесвечение — солнечно-яркое пятно в ночи.
Угли загорелись ярче, ветерок заиграл в одежде и волосах гостей, несколько бумажных фонариков затрепетали, сорвались и упали со сводов наверху, листья и ночные цветки слетели с двух арок, под которыми пролетел Маврин-Скел.
Хамлис Амалк-ней, покраснев от удовольствия, принял наклонное положение, чтобы взглянуть на темное небо, где в тучах ненадолго появилась маленькая дыра.
— Вот ведь горе, — сказал он. — Неужели я сказал что-то для него обидное?
Гурдже улыбнулся и сел за игровой стол.
— Вы все это подстроили, Хамлис?
Амалк-ней поклонился в воздухе другим автономникам и Борулал.
— Не то чтобы подстроил. — Он повернулся к Ольц Хап, которая сидела на противоположной от Гурдже стороне игровой сети. — Ах… по контрасту — прекрасная блондинка.
Девушка вспыхнула и опустила глаза. Борулал представила друг другу всех участников действа.
В стрикен играют на трехмерной сети, натянутой внутри метрового куба. Традиционно используются части животного, которое обитает на планете, где зародилась игра: для сети — обработанные сухожилия, для рамы — кость клыков. Комплект, предоставленный Гурдже и Ольц Хап, был изготовлен из синтетических материалов. Игроки надели шарнирные экраны, взяли мешки с полыми шариками и цветными бусинами (изначально то были ореховые скорлупки и камушки) и, выбрав нужные бусины, положили их в шары. Арбитры-автономники следили, чтобы никто не увидел, где лежит какая бусина. Потом оба игрока взяли по горсти этих маленьких сфер и поместили их в различные места на сети. Игра началась.
Играла она здорово. Гурдже был поражен. Она действовала импульсивно, но хитро, отважно, но не глупо. К тому же ей здорово везло. Но удача удаче рознь. Иногда ее можно предчувствовать, понять, что дела идут хорошо и, вероятно, пойдут и дальше в том же духе, — и выбрать соответствующую тактику. И если дальше все складывается как нельзя лучше, вы получаете неоспоримое преимущество. Ну а если удача изменяет, что ж, вы берете что можете, по максимуму.
Тем вечером девушке везло именно таким образом. Она угадывала фигуры Гурдже, захватила несколько сильных бусинок, замаскированных под слабые. Она предвидела ходы, которые Гурдже запечатал в заявительных раковинах, она умело обходила его ловушки, уклонялась от ложных выпадов.
Он тем не менее продолжал борьбу, на ходу изобретая отчаянную защиту против каждой атаки, но все это было слишком уж интуитивно, слишком уж наспех, носило лишь тактический характер. У него не оставалось времени для развития своих фигур, выработки стратегии. Он лишь реагировал, следовал за противником, отвечал на его ходы. А ведь обычно он предпочитал держать инициативу в своих руках.
Ему потребовалось время, чтобы понять, насколько дерзко играет девушка. Он шла на «полную сеть» — одновременный захват всех оставшихся полей игрового пространства. Она не просто пыталась выиграть, она пыталась закончить игру одним ударом, что за всю историю удалось только нескольким самым выдающимся игрокам, — однако, насколько знал Гурдже, в Культуре таким достижением еще никто не мог похвастаться. Гурдже не верил своим глазам, но именно к этому девушка и стремилась. Она подрывала силу вражеских фигур, а не уничтожала их, потом отступала, наносила удары по его слабым направлениям и закреплялась там.
Она, конечно же, тем самым приглашала его к контратаке; у Гурдже появлялись шансы на победу и даже на «полную сеть», хотя все равно их было куда меньше, чем у девушки. Но какая самоуверенность! Такой стиль подразумевал опыт и даже высокомерие.
Он посмотрел сквозь сеть тонких проводков и маленьких подвешенных сфер на тонкое спокойное лицо девушки и не мог не восхититься ее амбициями, ее бесстрашием, ее верой в себя. Она играла ради красоты, ради публики, а не ради вымучивания победы, хотя это была бы победа над знаменитым, уважаемым игроком. А Борулал еще считала, что девушка может испугаться его! Ну что ж, это говорит в ее пользу.
Гурдже наклонился вперед, потирая бородку и не замечая людей, которые теперь битком набились на балкон и молча наблюдали за игрой.
Он снова бросился в бой. Удача была при нем, и мастерство тоже — такое, которого он сам за собой не подозревал. Игра все еще клонилась к «полной сети», и победа девушки здесь казалась более реальной — но, по крайней мере, теперь его позиция не выглядела абсолютно безнадежной. Кто-то принес ему стакан воды и какую-то закуску. Он даже не помнил точно, сказал ли он спасибо.
Игра продолжалась. Вокруг становилось все более людно. На этой сетке теперь было подвешено все его будущее. Маленькие сферы скрывали сокровища и опасности, они делались посылками с жизнью и смертью внутри, одиночными сгустками вероятности, суть которых могла быть предметом догадок, но понятными они становились, только будучи схваченными, открытыми, изученными. Казалось, что вся реальность вращается вокруг этих бесконечно малых комочков смысла.