— Снова станет сильной моя защита, и я тоже обрету силу. Тебе это известно.
— А какие с этим связаны сюрпризы, о которых мне следует знать?
— Как я уже сказал, я никогда ни с кем этого не делал, и даже не видел, как это делается. Для меня это столь же непредвиденно, как для тебя.
Глядя в эти изумительные глаза, я хотела бы ему верить.
— Я вижу в твоих глазах недоверие, ma petite.Но это не мне ты не веришь, а своей силе. С тобой никогда ничего не бывает, как должно быть, ma petite,потому что твоя сила не похожа ни на какую другую. Ты — магия дикая, неукрощенная. С тобой самые тщательно продуманные планы летят в тартарары.
— Я все это время училась ее контролировать, Жан-Клод.
— Хочется надеяться, что выучилась достаточно.
— Ты меня пугаешь.
Он вздохнул:
— А это мне меньше всего хочется делать.
Я мотнула головой:
— Жан-Клод, послушай, я понимаю: мне все говорят, что с моими ребятами ничего не случилось, но я хочу это видеть лично, а потому давай проделаем, что нужно.
— Это должно быть чем-то особым и мистическим, ma petite.
Яоглядела клуб:
— Тогда нужны другие декорации.
— Согласен, но эти выбирала ты, а не я.
— Зато это ты настаиваешь, чтобы мы это проделали прямо сейчас до начала всех фейерверков.
— Да, верно. — Он вздохнул и протянул мне руку. — Пойдем хотя бы к нашему столу.
Я даже всерьез думала не принять его руку. Забавно, как быстро я перешла от желания броситься ему на шею к желанию от него избавиться. То есть не совсем от него, а от сложностей, которые всегда от него на меня валились. Со всякой мистикой между нами никогда не бывало просто. Он говорил, что тут моя вина, — может, даже был прав. Жан-Клод — вполне стандартный Мастер Вампиров, а Ричард — вполне стандартный Ульфрик. Конечно, они оба на удивление сильны, но ничего такого уж необычного в этой силе нет. Хотя у Жан-Клода одна черточка все же есть: он умеет набирать силу, питаясь сексуальной энергией. В прошлые века его могли бы назвать инкубом. У Мастера Вампиров редко бывает дополнительный источник силы, помимо крови. Так что это производило некоторое впечатление. Те немногие Мастера, которые таким источником обладали, питались страхом и ужасом. В таком варианте я предпочитаю похоть. Здесь хотя бы никому не надо пускать кровь — как правило. А я — я неизвестная сила, о которой говорится лишь в давних легендах про некромантов, которых уже нет на свете. Таких давних легендах, что в их истинность никто уже не верил, пока не появилась я. Горько, но правда.
Пока мы шептались, наш стол опустел, и нас там встретил только Джейсон и еще один мужчина. Он был одет в коричневую кожу, из-под которой виднелись брюки на молнии и безрукавка. Еще у него был капюшон, закрывавший все лицо, кроме глаз, рта и части носа. Вообще-то меня от капюшонов жуть берет, но в чем кто одет — это все же не мое дело. Пока они ко мне не лезут, все в порядке. И только когда обладатель капюшона поглядел на меня, я узнала эти светлые, невозможно светло-синие глаза — ледяные глаза, как у сибирской лайки. У человека я никогда таких глаз не видела.
— Ашер, привет! — сказала я.
Он улыбнулся, и я узнала изгиб его губ. Он носил капюшон не ради сексуальных причуд, а чтобы скрыть шрамы. Где-то лет двести назад некоторые церковные деятели из самых лучших побуждений пытались выжечь из Ашера дьявола. Святой водой. Она действует на плоть вампира как кислота. Когда-то Ашер был красив захватывающей дух красотой, как Жан-Клод, только по-другому. Теперь половина его лица, половина груди и то бедро, которое я когда-то видела, превратились в груду расплавленных шрамов. А все остальное, что я видела, было так же прекрасно, как в день его смерти. Насчет того, что я не видела, мне как-то и не хотелось знать. Через метки Жан-Клода я получала воспоминания о прежнем Ашере. Его тело было гладким совершенством — каждый дюйм. Ашер и его слуга Джулианна вместе с Жан-Клодом составляли menage a troisв течение двадцати лет. Ее сожгли как ведьму, а Жан-Клод смог спасти только Ашера, когда тот уже был изуродован.
Уже двести лет прошло, но оба они все еще оплакивали Джулианну и друг друга. Сейчас Ашер был правой рукой Жан-Клода, но любовниками они не были. Ашер по-прежнему винил Жан-Клода за то, что тот их не спас, а Жан-Клод горячо с ним спорил, хотя глубоко в душе сам себя тоже винил.
Я наклонилась и чмокнула Ашера в кожаную щеку.
— Что с твоими волосами? Только не говори, что ты их отрезал.
Он поднес мою руку к губам и нежно поцеловал:
— Я их заплел в косичку, и они еще длиннее, чем были.
— Не терпится их увидеть, — ответила я. — Спасибо, что пришел.
— Я бы ад перевернул, чтобы тебе помочь.
— Как вы, французы, умеете красиво говорить! — восхитилась я.
Он тихо засмеялся.
— Кажется, скоро начнется представление, — вмешался Джейсон.
Я повернулась посмотреть, как ведут женщину к воздвигнутой на полу конструкции из металла и кожи.
Женщина была одета в халат, и, честное слово, мне не хотелось знать, что под ним.
— Ладно, сделаем, что мы там должны сделать, и пошли выручать леопардов.
— Ты не хочешь посмотреть шоу? — невинно удивился Джейсон. Глаза у него были честные-честные, только улыбка дразнящая.
Я просто скривилась в его сторону, но глаза его глядели мне за спину, и я поняла, что Джейсону не нравится то, что приближается к нам. Обернувшись, я увидела стоящего за нами Аякса. Не замечая меня, он обратился к Жан-Клоду:
— У вас пятнадцать минут, потом начнется представление.
Жан-Клод кивнул:
— Скажи Нарциссу, что я благодарен за извещение.
Аякс чуть наклонил голову, как до того его хозяин, и пошел прочь, лавируя между столами.
— Что это все значит? — спросила я.
— Если мы сотворим что-либо магическое во время чужого выступления, это сочтут за грубость. Я предупредил Нарцисса, что мы вызовем некоторую... силу.
Наверное, по моему виду показалось, что меня охватило подозрение. Так оно и было.
— Ты меня уже достаешь с этими своими магическими штучками плаща и кинжала.
— Ты — некромант, я — Мастер Вампиров этого города. Неужели ты думаешь, что мы можем слить нашу силу так, чтобы это не было заметно всей нежити в этом зале и вокруг? Не знаю, ощутят ли оборотни, но это вполне вероятно, так как мы оба связаны с вервольфом. Все нечеловеческое в этом клубе что-то почувствует — не знаю, что именно и насколько, но почувствует, ma petite.Нарцисс счел бы смертельным оскорблением, если бы мы прервали представление, не предупредив его.