– Но… ты в этом уверен, Карло?
– Уверен. Дело сделано.
Они оба на некоторое время замолчали, не зная, что еще можно сказать. Каждый из них искал в своей душе какое-то особенное ощущение, которое соответствовало бы этому моменту, но ничего ожидаемого не находил. Единственное, что сейчас приходило им на ум, – так это то, что они ждали этого почти всю свою жизнь.
– Значит, подонок мертв, – наконец пробормотал Карло.
– Да, мы своего добились. Знаешь, у меня на душе какая-то пустота, – сказал Ганс, и в его голосе не чувствовалось никаких эмоций.
– И все-таки…
– И все-таки мы должны были это сделать. В противном случае мы не смогли бы умереть спокойно.
– Ты звонил Бруно и Мерседес?
– Нет, я позвонил тебе первому. Нам прямо сейчас нужно принять решение относительно его внучки.
– Она жива? – спросил Карло.
– Да. Выполнить наш заказ оказалось чрезвычайно трудно и она пока жива. Они спрашивают, обязательно ли нужно сделать это там или же можно будет завершить это дело здесь, в Европе. Она вроде бы собирается сюда приехать.
– А куда именно?
– Не знаю. Но оттуда она уезжает.
– Ганс, что, по-твоему, нам следует делать?
– Не знаю. Мы можем оставить все как есть или же…
– Мерседес с этим не согласится, – печально сказал Карло.
– А мы, Карло? Мы-то с этим согласимся?
– Думаешь, совесть позволит нам это совершить?
– Что касается меня, то моя совесть позволит мне все, уверяю тебя, друг мой, – без тени сомнения заявил профессор Гауссер.
– Ты прав. Наверное, я все еще в состоянии шока…
– Я в таком же состоянии, – сказал Ганс.
– Наверное, нам нужно предоставить им право самим принять решение относительно того, какое место лучше подходит для… для выполнения нашего заказа, – сказал Карло, думая о том, что Мерседес ни за что не отступится и потребует осуществления плана мести в полном объеме.
– Я согласен.
– Так или иначе, скажи им, что мы не отменяем вторую часть заказа.
– Нет, не отменяем. Мы прождали всю жизнь, и сегодня Бог наконец-то решил обрадовать нас известием о смерти этого подонка.
– Бог никогда не был с нами, Ганс, никогда. Его не было с нами в то далекое время, его не было с нами все эти годы. Мерседес права: если он и существует, то ему не до нас.
Они замолчали, задумавшись каждый о своем. Перед их мысленным взором мелькали видения из прошлого – прошлого, которое они так и не смогли забыть.
– Я сейчас позвоню Бруно, а затем – Мерседес. Если появятся еще какие-нибудь новости, я тебе сразу же сообщу.
– Хорошо, Ганс, хорошо. Это будет очень длинная ночь.
– А я думаю, что буду спать спокойно, Карло.
– Спокойной ночи, Ганс.
Услышав, что зазвонил телефон, Дебора вздрогнула и испуганно подскочила на кровати.
– Дебора, успокойся, это всего лишь телефонный звонок, – сказал ей муж.
– Но сейчас же ночь, Бруно. В такое время звонят только чтобы сообщить о чем-то очень плохом, о каком-нибудь несчастье…
Бруно Мюллер поднялся с кровати и направился в гостиную, где находился телефон. Дебора робко пошла за ним, подрагивая от озноба, вызванного сильным испугом.
– Кто это? – твердо спросил Мюллер, подняв телефонную трубку.
– Бруно, это Ганс…
– Ганс, что случилось? – с тревогой спросил Бруно.
– Подонок мертв.
– Боже мой! – воскликнул музыкант.
– Бог не имел к его смерти никакого отношения. Это сделали мы.
Бруно почувствовал, как по его телу пробежала волна жара, которую затем сменил ледяной холод, охвативший все внутренности. Его лицо так перекосилось от нахлынувших эмоций, что, казалось, он вот-вот потеряет сознание.
– Бруно! Бруно! Что случилось? – спросила не на шутку перепугавшаяся Дебора.
– Оставь меня, Дебора, вернись в спальню.
– Но Бруно… – пробормотала Дебора.
– Делай то, что я тебе сказал! – свирепо гаркнул кроткий музыкант.
Ганс Гауссер слушал этот разговор на другом конце телефонной линии, прекрасно понимая, какой поток эмоций захлестнул его друга.
– Ганс, ты уверен? – робко спросил Бруно.
– Да. Этого подонка больше нет, мы с ним покончили.
– Мы своего добились. Да, мы все-таки своего добились… Теперь я могу умереть спокойно.
Гауссер ничего не ответил – он лишь молча кивнул, полностью соглашаясь со словами своего друга.
Мерседес Барреда спала глубоким сном. Чтобы дать отдохнуть своему измученному организму, она приняла снотворное: в последние месяцы ей почти не удавалось нормально выспаться. Телефон долго трезвонил, прежде чем она услышала звонок и сняла трубку.
– Алло…
– Мерседес?
– Да, это я…
Гансу Гауссеру показалось, что его подруга разговаривает с ним откуда-то из потустороннего мира. Она говорила так тягуче и с таким трудом произносила слова, что Ганс забеспокоился.
– С тобой все в порядке?
– А кто это говорит? – через силу произнесла Мерседес, не в состоянии окончательно проснуться.
– Это Ганс…
– Ганс? А-а, Ганс… О Господи! Что случилось?!
– У меня хорошие новости. Именно поэтому я тебе и звоню в такое позднее время. Ты, наверное, очень крепко спала.
– Ганс… Ну давай, говори!
– Подонок мертв.
Мерседес издала крик, больше похожий на вой. В нем чувствовалась безграничная боль, и исходил он из глубины ее души. Схватив стоявший на столике стакан с водой, она сделала глоток, пытаясь развеять окутавшую ее сознание пелену. Затем она с большим трудом села на кровати и опустила ноги на пол.
– Мерседес, с тобой все в порядке? – спросил Ганс.
– Я… я очень крепко спала. Я приняла снотворное, потому что мне было трудно заснуть… Ганс, это правда?
– Да. Он мертв, и тому есть подтверждения.
– А как это произошло? И когда? – один за другим посыпались вопросы.
– Его уже похоронили.
– Он мучился?
– Не знаю. Мне пока не известны подробности.
– Надеюсь, что он мучился и перед смертью узнал, за что его убивают. А его внучка?
– Она жива.
– Почему? Нет прощения никому из его потомков! – в голосе Мерседес зазвучали истерические нотки.
– Да, им нет прощения, ты совершенно права, однако наши действия должны быть продуманными. Похоже, что с окончательным выполнением нашего заказа возникли трудности, а потому нас спрашивают, обязательно ли нужно выполнить вторую часть заказа именно там или же можно попытаться сделать это здесь, в Европе, потому что его внучка собирается сюда приехать.