Джиан Мария приходил в дом Файсала и Hyp совершенно изнуренным, у него уже не было ни малейшего желания хотя бы из вежливости уделять немного внимания сестрам-близняшкам и маленькому Хади.
Обычно Джиан Мария ужинал в одиночестве. Hyp оставляла ему поднос с едой, и он уныло ел, сидя в кухне за столом. Затем он шел в свою комнату и, повалившись на кровать, тут же засыпал.
Этим утром его наставник – отец Пио – позвонил ему из Рима и поинтересовался, когда он собирается возвращаться и миновал ли его душевный кризис.
У Джиана Марии не было ответа ни на один из этих вопросов. Ему лишь казалось, что он бежит вперед по дороге, которая его так никуда и не приведет.
Он безуспешно пытался разыскать Клару Танненберг и даже несколько раз ходил в Министерство культуры, пытаясь попасть на прием к Ахмеду Хусейни. Чиновники спрашивали его, назначил ли господин Хусейни ему встречу, и когда он отвечал, что нет они либо вежливо указывали ему на дверь, либо просили рассказать им о цели визита, чтобы они могли сообщить о нем директору Департамента археологических раскопок.
Джиан Мария также несколько раз пытался дозвониться до Ахмеда Хусейни, но каждый раз необычайно вежливая секретарша настойчиво просила его объяснить ей, что ему нужно от господина Хусейни, или же просто говорила, что господин Хусейни очень занят и не сможет уделить ему ни минуты своего времени.
Опасность, нависшая над Кларой Танненберг, все больше тяготила душу Джиана Марии, и он каждый день искал какую-нибудь информацию о Кларе в газетах, но так ничего и не узнал о ней.
А время бежало быстро, даже очень быстро. Приближалось Рождество, и ему было все сложнее находить оправдания своему затянувшемуся пребыванию в Ираке. Впрочем, у него все же был ключик, позволяющий добраться до Ахмеда Хусейни, – Ив Пико. Джиану Марии очень не хотелось упоминать имя этого археолога, чтобы не компрометировать его, однако постепенно ему стало совершенно ясно, что у него нет другого выхода: Ахмед Хусейни не примет его без ходатайства кого-то из влиятельных людей, и таким влиятельным человеком в данном случае мог быть только Ив Пико.
– Сегодня я уйду раньше, Алия, – сказал Джиан Мария секретарше руководителя местного отделения организации «Помощь детям».
– Ты с кем-то договорился встретиться? И с кем же? – полюбопытствовала девушка.
Джиан Мария решил сказать ей правду – пусть даже и не всю.
– Нет, я ни с кем конкретно недоговаривался, хотя я и в самом деле хочу встретиться со своими друзьями.
– У тебя есть друзья в Ираке?
– Ну не то чтобы настоящие друзья. Это группа археологов, с которыми я познакомился, добираясь в Ирак. Я приехал с ними сюда из Аммана. Я знаю, что они проводят раскопки где-то в районе древнего Ура, и мне хотелось бы узнать, как там у них идут дела. Попытаюсь их разыскать.
– А как ты это сделаешь?
– Они мне сказали, что, если я захочу их найти, мне следует позвонить некоему Ахмеду Хусейни. Он, по-моему, директор Департамента археологических раскопок в Министерстве культуры.
– Ого, с какими людьми ты имеешь дело!
– С какими?
– Ахмед Хусейни – очень большая шишка, можно сказать, близок к руководству страны. Его отец был послом, а сам он женат на очень богатой женщине, которая живет в Ираке, но по происхождению наполовину египтянка, наполовину немка. О ее семье мало что известно, но одно несомненно: денег у них хоть отбавляй.
– Но я не знаком с этим Хусейни. Просто мои друзья сказали что он сможет помочь их разыскать. А именно это я и хочу сделать.
– Будь осторожен, Джиан Мария, потому что этот Хусейни…
– Да ладно, я ведь всего лишь хочу спросить у него, как мне найти археологов!
– Хорошо, но все равно будь осторожен, – сказала Алия, понижая голос. – Хусейни и ему подобные – отпетые негодяи. У них ни в чем нет нужды, а живут-то ведь они за наш счет. Если американцы нападут на Ирак, думаю, стоит посмотреть, как эти бесстыжие кровопийцы будут спасать свои шкуры. Единственная польза от вторжения американских вояк как раз заключается в том, что они наверняка разрушат сложившийся уклад жизни. Ты находишься здесь не так давно и, наверное, еще не успел осознать, что Саддам – это дьявол, который превратил Ирак в настоящий ад.
– Я знаю, что на вашу долю выпало много страданий, я ведь не слепой. Но я уверен, что этому когда-нибудь придет конец. Ладно, давай не будем портить себе настроение. Если Луиджи обо мне спросит, скажи ему, что я пошел чего-нибудь поесть и скоро вернусь.
Алия, кусая нижнюю губу, вдруг легонько положила свою руку ему на плечо.
– Знаешь, у меня такое впечатление, что тебя что-то мучит, причем сильно. Мне неизвестно, что именно заставляет тебя страдать и по какой причине, но если тебе потребуется моя помощь…
– Не говори глупостей! Я просто очень устал. Луиджи не дает мне ни минуты передохнуть – как, впрочем, и тебе.
– Это верно, тебя тут эксплуатируют вовсю. Но как бы то ни было, я уверена, что у тебя на душе какая-то тяжесть.
– Вовсе нет! Ладно, пойду позвоню этому Ахмеду Хусейни, которого ты так не любишь…
Как и в предыдущих случаях, секретарша Хусейни сказала, что он очень занят, однако когда Джиан Мария сослался на Ива Пико, секретарша – уже совсем другим тоном – попросила его немного подождать.
Через минуту трубку взял Ахмед Хусейни:
– Кто это?
– Прошу извинить за беспокойство. Дело в том, что я – знакомый господина Пико, и он сказал мне, что, если я захочу с ним связаться, мне следует позвонить вам…
Хусейни тут же его прервал. Джиан Мария понял, что говорил уж слишком сбивчиво и поспешно и тем самым произвел крайне неблагоприятное впечатление на этого весьма влиятельного функционера режима Саддама Хусейна.
Затем Джиану Марии пришлось отвечать на вопросы, которые ему стал задавать Хусейни. Заканчивая разговор, Хусейни сказал, что ждет Джиана Марию у себя в кабинете уже сегодня.
– Если вы намерены к ним присоединиться, то сейчас для этого самый подходящий момент. У них не хватает людей, а потому вы как человек, обладающий необходимыми знаниями, очень бы им пригодились.
По правде говоря, Джиан Мария вовсе не собирался присоединяться к бригаде Пико и, тем более, отправляться на юг Ирака в какую-то никому не известную деревню Сафран. Единственное, чего он хотел, – так это сделать то, чем нужно было заняться еще в первый день своего приезда в Багдад: расспросить Ахмеда Хусейни о его супруге Кларе Танненберг и объяснить, что ему, Джиану Марии, крайне необходимо с ней поговорить. Именно с ней, потому что только ей он мог рассказать о цели своего приезда в Ирак. Он ведь прибыл сюда, чтобы спасти эту женщину, однако не мог объяснить даже ей, от чего и от кого он хочет ее спасти, ибо это означало бы предать все, во что он верил, и нарушить данную им клятву хранить тайну исповеди до конца своей жизни.