Как только Ребекка увидела Уайта, который вошел в комнату, закрыв за собой дверь, выражение ее лица тут же изменилось. Она резко выпрямилась, продолжая сидеть на кровати.
— Господин Мевес! — Дорн шагнул навстречу Штефану и протянул ему руку.
Штефан нарочито проигнорировал его жест.
— Что… что вы здесь делаете? — удивленно спросил он.
— Вы же сами звонили мне на работу и хотели со мной поговорить, — пояснил Дорн.
— Причем срочно, — добавил Вестманн. — Что ж такого срочного вы хотели сообщить?
Штефан открыл рот, сам еще толком не зная, что скажет в ответ. Он уже начал сомневаться, что ему следует рассказывать о Соне и ее странных братьях полицейским, не говоря уже об Уайте. Впрочем, Дорн невольно дал ему немного времени на размышления, кивнув на американца.
— А почему бы вам не представить нам своего спутника?
— Моя фамилия Уайт, — ответил тот по-немецки, но с отчетливым американским акцентом.
Он поспешно обогнул Штефана, протянул левую руку и не скрыл усмешки, наблюдая за неуклюжей попыткой Дорна пожать его руку своей правой рукой.
— Я — сотрудник американского посольства.
Дорн нахмурился и, оставив в покое руку Уайта, повернулся с удивленным выражением лица к Штефану.
— А, вы пустили в ход тяжелую артиллерию! — заметил Дорн.
Штефан поначалу даже не понял, что имел в виду Дорн. Уайт оказался сообразительнее и, энергично покачав головой, изобразил на своем лице такую безупречную улыбку, что даже Штефан невольно оценил его искусство дипломатии.
— Вы ошибаетесь, уважаемый господин…
— Дорн, — холодно подсказал инспектор.
— …господин Дорн. Я не знаю, что здесь произошло и не имею к этому абсолютно никакого отношения. Мы с господином Мевесом случайно встретились в подземном гараже.
— И в больнице вы оказались совершенно случайно, — вмешался Вестманн.
— Вовсе нет. Я приехал для того, чтобы попрощаться со Штефаном и Ребеккой. Я послезавтра уезжаю в Штаты.
— А они что, ваши друзья? — спросил Дорн.
— Ну не то чтобы большие друзья, — начал Уайт. — Мы познакомились на обратном пути из Боснии, и мне не хотелось бы уезжать, не сказав им «гуд-бай».
— Совместные приключения сплачивают людей, не так ли? — заметил Дорн. — Это вполне объяснимо. Господин Мевес мне об этом рассказывал.
Дорн был прекрасным актером. Его слова прозвучали настолько естественно, что даже Штефан невольно на пару секунд задумался над тем, что же он, черт возьми, рассказывал Дорну, хотя до этого был уверен, что ничего не говорил ему по этому поводу.
Однако и Уайт прекрасно владел собой. Ничто ни в выражении его лица, ни в манере держаться не выдало ни испуга, ни какой-либо другой негативной реакции на слова Дорна. Он невозмутимо покачал головой.
— Не такое уж это было и приключение. Я всего лишь отвечал за транспорт. Я даже не выходил из вертолета, хотя очень хотелось. — Он вздохнул. — Возможно, вы заблуждаетесь, как и многие другие люди. Я тоже, по правде говоря, раньше так же заблуждался. Моя работа не такая уж захватывающая и опасная и вовсе не наполнена разнообразными событиями, как можно было бы предположить. На самом деле это не так. Иногда мне очень не хватает какого-нибудь маленького приключения.
— А это что? — Дорн указал кивком на висевшую на перевязи руку Уайта.
Американец состроил гримасу и глубоко вздохнул.
— У провидения тоже иногда бывает своеобразное чувство юмора, — произнес он. — Я лечу в страну, охваченную войной, вывожу оттуда двоих людей, которые безумно рады уже тому, что остались живы, и не получаю при этом ни единой царапины. А по дороге из аэропорта домой меня делает инвалидом какой-то таксист, который за двадцать марок чаевых решает пренебречь правилами дорожного движения.
— А с какой стати армия США вдруг послала свой вертолет в охваченную войной страну, чтобы вывезти оттуда двоих граждан Германии?
На лице Уайта по-прежнему светилась безупречная улыбка.
— Исключительно из гуманных соображений. Я уверен, что ваши ребята поступили бы по отношению к моим соотечественникам точно так же, если бы оказались где-то неподалеку.
— А если бы этот их поступок был не случайным, то они точно так же старались бы это скрыть, — предположил Вестманн.
— Совершенно верно, — невозмутимо ответил Уайт. — Но это было не более чем… Впрочем, не будем об этом. — Он повернулся к Ребекке. — Я могу зайти позже, если помешал вашему разговору.
— Не стоит, — возразила Ребекка.
Она произнесла это излишне поспешно и чуть громче, чем следовало бы. А еще в ее голосе — Штефан не мог понять почему — прозвучал испуг. В течение нескольких секунд не только Штефан, но и Дорн, и Вестманн, и особенно Уайт удивленно смотрели на нее. Затем Ребекка выдавила из себя смущенную улыбку и добавила уже совершенно другим тоном:
— Я знаю, как сильно вы заняты. У вас может не оказаться времени снова посетить меня.
Последнее предложение она произнесла с интонацией вопроса, бросив на Дорна и его коллегу многозначительный взгляд.
Дорн ничего не сказал, а Вестманн наконец-то расправил сложенные на груди руки, оттолкнулся от подоконника и, сделав несколько шагов вперед, остановился между кроватью Ребекки и Штефаном.
— Что такое важное случилось, что вы непременно хотели нам об этом рассказать?
— Я…
В голове у Штефана лихорадочно зароились мысли. Он понял, что ему не следует рассказывать о Соне и ее братьях. По крайней мере в данный момент, в присутствии Уайта. Кроме того, нужно было заранее подготовить Ребекку. Хватит с нее уже неприятных сюрпризов. Поэтому Штефан решил, что попытается ограничиться только частью правды и расскажет Дорну только то, что тот и так рано или поздно все равно узнает.
— Меня кто-то преследовал, — начал Штефан.
— Преследовал? Где? И когда? — выпалил Вестманн.
— По дороге в больницу, — ответил Штефан. Едва произнеся эти слова, он тут же осознал, что так и не ответил на вопросы Вестманна, и поспешно добавил: — Автомобиль с двумя парнями. Какая-то японская модель… как мне показалось.
— Как вам показалось? — переспросил Вестманн. — Может, вам всего лишь показалось и то, что вас кто-то преследовал?
— Они были вооружены и настроены весьма решительно, — продолжал Штефан.
Теперь он говорил, повернувшись к Дорну. Быть может, единственно правильной манерой поведения по отношению к Вестманну было полное его игнорирование.
Вестманн хотел что-то сказать, но Дорн остановил его еле заметным жестом.
— Японский автомобиль? — спросил он. — Случайно не «хонда»?
Штефан кивнул: