Могенс недоуменно посмотрел на него.

— Полнолуние?

— Разве полнолуние не играет важную роль во многих магических ритуалах? — Грейвс едва ли не застенчиво улыбнулся. — Мы ведь здесь говорим о том, что наши уважаемые коллеги называют магией, не так ли?

— Но это вовсе не значит, что мы будем ночью ждать на распутье полнолуния и жечь «громовые стрелы» [12] и крылья летучих мышей, не так ли? — съязвил Могенс.

— Будем, если это поможет, — Грейвс оставался совершенно серьезен. Он кивнул головой в сторону двери. — Скоро вернутся остальные. Буду тебе крайне признателен, если ты ничего не станешь рассказывать о палате. По крайней мере, до тех пор пока не определишься с решением.

— Разумеется, — слегка обиженным тоном ответил Могенс. — И после этого тоже. Независимо от того, какое решение я приму.

— О, я уверен, ты сделаешь верный выбор, — с улыбкой сказал Грейвс. — Но не тяни. Сегодня после ужина я еще зайду к тебе, чтобы узнать твое решение.

Могенс пристально посмотрел на него. Ему показалось или в тоне Грейвса проявился едва заметный оттенок угрозы?

— Я подумаю, — ответил он и бесцеремонно отвернулся.

— Да уж, сделай это!

Могенс подождал, пока не хлопнет закрывающаяся дверь, выждал еще пять-десять секунд и только потом повернулся с сжатыми до боли кулаками, в твердой решимости выкинуть Грейвса, если тот вернется, чтобы снова затеять с ним свои игры. Однако Грейвс не вернулся, и какое-то время спустя Могенс почувствовал, что выглядит дураком. Когда он сообразил, что навязанная ему роль тоже, возможно, была частью игры, легче ему не стало.

Могенс попытался отвлечься, изучая названия на корешках книг, но это не помогло. Его мысли снова и снова возвращались к Грейвсу и жуткой палате под кладбищем. Наконец он сдался и отошел от полок. Еще некоторое время он пробовал отвлечься, разбирая бумаги, но это помогло еще меньше. Вместо порядка он привел их в беспорядок, а беспорядок Могенс ненавидел. Нет, ему требовалось что-то более простое, чтобы переключить мысли на другое.

Может, стоило пойти к Тому и попросить сварить свежего кофе — и использовать этот повод, чтобы поговорить с ним об искореженной кружке? Он обошел стол, чтобы взять ее, но ее не было.

Могенс изумленно наморщил лоб. Вопреки здравому смыслу он еще раз обшарил взглядом весь стол, а потом присел на корточки, чтобы заглянуть под стол, но кружки и там не оказалось. Она исчезла.

Мерсер и остальные вернулись намного позже захода солнца. Рокот приближающегося автомобиля был слышен уже долгое время, прежде чем бампер раздвинул ветви на другом конце лагеря и свет фар вырвал из темноты кусок топкой дороги. Хоть Могенс и мало разбирался в автомобилях, ему показалось, что он узнал гул «форда», на котором Том забирал его из Сан-Франциско. Автомобиль двигался не особо быстро и нельзя сказать, чтобы ровно — фары так бешено виляли, что Могенс не удивился бы, если бы «форд» протаранил какую-нибудь хижину. Каким-то чудом машина объехала все препятствия и в конце концов исчезла за зданием, позади которого стояли другие транспортные средства из Томова хозяйства. Минуту спустя послышался стук захлопываемых дверей автомобиля, голоса и звонкий женский смех. Хьямс.

Внутренний голос подсказывал ему вернуться в дом. Нет, он ничего не имел против Хьямс и двух других коллег, но едва ли мог рассчитывать, что общение с ними принесет пользу при принятии его непростого решения. И пока он колебался, обождать их или нет, из-за домов показались три черных силуэта, которые на ходу остановились. Голоса и смех Хьямс тоже оборвались, и Могенс понял, что спасаться бегством уже поздно. Сразу после обеда Том вырубил генератор, так что, как и вчера, он вынужден был обходиться только свечами, но, стоя в широко открытых дверях, Могенс не мог остаться незамеченным.

— Мой дорогой профессор! — крикнул Мерсер и пошел навстречу. — В такой поздний час все еще на ногах?

Могенс сдержал желание демонстративно посмотреть на часы. Он и так знал, что еще нет девяти. Не больше часа назад неразговорчивый Том принес ему ужин, а вот Грейвс не пришел, как обещал. Он предпочел ничего не ответить, но от него не ускользнуло, что Мерсер с трудом ворочал языком. Мерсер и двое других — хоть и поотстав — подходили все ближе, и Могенс ломал голову, как бы потактичнее спровадить их. Ему не хотелось показаться невежливым и тем еще больше усугубить и без того неладно складывающиеся отношения с новыми коллегами.

Найти выход не удалось. Да беглый взгляд на лицо Мерсера ясно дал понять, что ничего бы и не помогло. Оно было еще краснее, чем обычно, а глаза влажно поблескивали. Его шатало также сильно, как и «форд» несколько минут назад. Мерсер был пьян. Могенсу оставалось только надеяться, что не он сидел за рулем.

— Нам вас не хватало, профессор, — продолжал Мерсер разудалым тоном. — Сан-Франциско — великолепный город. В следующий раз вы непременно должны поехать с нами!

Могенс продолжал молчать, но Мерсера это не остановило, напротив, он, сопя и раскачиваясь, принялся поднимать свое грузное тело на ступеньки перед входом, так что Могенс даже испугался, не подомнет ли он сейчас его под себя. — Можно зайти к вам на огонек, поболтать как коллега с коллегой?

— Разумеется.

Могенс отступил на шаг и сделал приглашающий жест остальным. Мак-Клюр ответил ему коротким, молящим о понимании взглядом, а он в этот момент тщетно пытался прочитать выражение на лице Хьямс. По крайней мере, он чувствовал, как нарастает ее неприятие, пока Мерсер браво промаршировал мимо и без приглашения плюхнулся на единственный в доме стул.

— В следующий раз непременно поезжайте с нами, профессор, — повторил он заплетающимся языком. — Конечно, если вас отпустит наш Цербер.

— Цербер?

— Грейвс, — пояснил Мак-Клюр. — Мерсер любит так называть Грейвса, особенно когда наберется, как сегодня. И, разумеется, если тот не слышит.

Мерсер ответил улыбкой во весь рот.

— Вы портите игру, Мак-Клюр, — укоризненно сказал он. — Почему бы не дать бедному старому человеку немного поразвлечься?

Судя по манере, в которой изъяснялся Мерсер, для него это развлечение было немалым. И снова Могенс наткнулся на понимающий и в то же время слегка снисходительный взгляд, когда посмотрел в глаза палеонтолога.

— Не хотелось бы вас утруждать, профессор, — сказал Мак-Клюр. — У вас был напряженный день, пока мы отдыхали.

По крайней мере, в отношении Мерсера Могенс сильно сомневался, кому больше пришлось напрягаться.