Он с любопытством разглядывал тыльную часть руки — туда попала случайная капля святой воды. На площади с пятак размером кожа и плоть с шипением вскипели алой пеной и через пару секунд появилась небольшая воронка с идеально круглыми, ровными, не кровоточащими краями, — на дне ее белела удивительно чистая кость.
Всё сделано вроде правильно, все сработало, но в то же время казалось — сильнее и сильнее — фальшивым и ненужным. Света застыла, не в силах совершить последнее необходимое движение.
— Ну что же ты? Продолжай!
Тамерлан наконец смог встретиться с ней глазами, желтое пятно в его левом зрачке пульсировало все сильнее. Света упрямо молчала, ни слова не сказав с самой их встречи.
— Не получается? — сочувственно спросил Тамерлан, — А хочешь, я расскажу, что солдаты-наемники делают с беременной женщиной, чтобы живот не мешал ее насиловать? Может, тогда тебе будет легче?
Его высокий детский голос мог казаться смешным в сочетании с этими страшными словами. Но не казался.
Мальчик с ожиданием посмотрел на Свету, вздохнул... и тонкая рука метнулась атакующей гюрзой, выхватив сосуд из ослабевших пальцев. Столь же быстрым движением он поднес фиал ко рту и стал пить, запрокинув голову.
Света крепко зажмурилась в ожидании чего-то ужасного.
— Жаркий сегодня день, — услышала она.
Света открыла глаза — лицо Тамерлана осталось серьезным, но в голосе слышалась легкая усмешка. Ничего страшного или необычного с ним не происходило. Небрежно отбросил опустошенный сосуд и пояснил, отвечая на недоуменный, устремленный на его запястье взгляд:
— Фокус, просто фокус...
На загорелой мальчишечьей руке не было и следа от глубокой язвы.
— Знавал я в старые времена одного дервиша, такие трюки показывал — Копперфильд обзавидуется. А настоянная на серебре водичка ничем и никому повредить не может, смешно верить в предрассудки...
10 августа, 12:52, шоссе
Димка Осиков по прозвищу Ослик находился уже далеко от Пятиозерья — целеустремленно шагал в сторону Петербурга по пыльной обочине шоссе, старательно считая шаги. Когда получалось три тысячи, он сходил с дороги и лежа отдыхал где-нибудь в тени. По его расчетам, до дому оставалось двести одиннадцать тысяч шагов. Больше ни о чем Димка старался не думать и ни о чем не вспоминать...
Одна из равнодушно догонявших его машин остановилась за спиной, скрипнув тормозами, — Ослик, не оглянувшись, перепрыгнул неширокий кювет и бросился бежать в лес, ужом проскользнув через окаймлявший дорогу кустарник. Метров через сорок он споткнулся о корень и упал лицом в мох, обхватил голову руками и затрясся в беззвучных рыданиях.
— Странный мальчик... — Водитель «девятки», мужчина в очках, лет тридцати на вид, с удивлением смотрел вслед Димке.
— Не надо было останавливаться. — Его супруга, ухоженная дама того же возраста, покрытая ровным искусственным загаром, говорила очень категорично. — Много их тут по дорогам шляется: токсикоманы, наркоманы, воришки... У этого уж точно совесть нечиста...
Мужчина не стал спорить, вздохнул и тронул машину сместа. Но какое-то неприятное, тягостное ощущение у него осталось... Может быть поэтому он затормозил еще раз — когда через пару километров увидел на обочине голосующего высокого и узкоплечего юношу в синей джинсовой куртке, явно ему коротковатой.
— Можем подбросить до Ольгино, — сказал мужчина, когда пассажир разместился на заднем сидении. — Дальше сам уж как-нибудь...
Парень кивнул коротко остриженной головой, хотя планировал совсем другой финал поездки.
— Большое спасибо, — сказал он. — Я немного подремлю, вы мне скажите, когда будем подъезжать.
Спать после проведенных в почти непрерывной ходьбе ночи и половины дня действительно хотелось зверски. Но главное сделано — все выставленные на дорогах посты парень обошел. Прежде чем закрыть глаза, он поправил укрытый под курткой пистолет — не дай бог, выпадет во сне.
10 августа, 12:59, берег речки Каменки
— Попробуй что-нибудь другое, — сказал Тамерлан жестко и уверенно. — Ты можешь, ты должна вспомнить...
Света невольно отступила вниз по берегу, она по-прежнему не находила слов.
Голос его вновь изменился, став чуть ли не просительным; Тамерлан сделал шаг назад, упершись спиной в сплетение корней, напоминавшее застывшего в конвульсиях спрута. Теперь глаза их были на одном уровне.
"Ну что же, Господи, что же он от меня ждет, чего же ему от меня надо, неужели он хочет уйти и освободиться, а я его как-то удерживаю здесь, сама того не желая... Ни молитва, ни крест не помогут, я не верю больше в молитвы и не помню ни одной, память тает, как лед на песке пустыни, и незачем — это старше всех молитв и крестов... Но что, что, что ему от меня надо?"
— Ты должна вспомнить сама... Сауле... — казалось, Тамерлан слышал все ее невысказанные вопросы и не мог ответить ни на один.
«Сауле? Почему он назвал меня Сауле, кто и где говорил мне целую вечность назад, что Сауле на одном из восточных языков значит просто Света, я схожу с ума, нет, я уже сошла с ума, я сплю сейчас в психушке в Саблино, скоро я проснусь, и рядом будет сидеть Ленка Астраханцева с пакетом апельсинов, рыжих, как ее волосы...»
10 августа, 12:59, мост через Каменку
Пожарные занялись у пылающего моста своим прямым делом — хотя никому и ничем это помочь не могло, прогоревшие доски настила уже не выдержали бы даже самые легкие из скопившихся на берегу машин. Но по крайней мере бойцы пожарной охраны хоть что-то делали в царящей суете и неразберихе.
Единого руководства у собравшихся перед мостом не было. Штаб, координировавший действия разных ведомств, отстал и только-только выезжал из поселка Октябрьский. В век повального развития средств связи — беда небольшая, но тут как на грех наложилась еще одна проблема.
Над «Варягом» и Каменкой назревала гроза. Откуда при полном безветрии наползла туча, совершенно неясно. Со всех сторон синело чистое небо, и солнце продолжало светить с юга, а над головой вырастала, утолщалась, нависала огромная клубящаяся линза. Казалось, сгущался и темнел сам воздух.
Еще не сверкнуло, не грохнуло, но приемо-передающая аппаратура выдавала сплошные помехи на всех диапазонах. Хотя только что, несколько минут и километров назад, все работало отлично.
Без единого руководства тут же начался разброд и шатание. Часть медиков и эмвэдешного спецназа с собаками двинулись в объезд, через торфоразработки (что характерно, через пару километров связь у них заработала, — сначала с перебоями, затем нормально). Торнадовцы, не входившие в группу майора, перебрались вброд через речку и отправились к лагерю в пешем порядке. Армейцы же вознамерились восстановить переправу — неподалеку квартировала саперная часть со всем необходимым.