Она показала сначала на валета пик в среднем ряду, потом на карты, лежащие вокруг него.
— I see a growing boy, — сказала она. — Не is fare away from home [21] .
Всё это не произвело на меня никакого впечатления: не нужно быть цыганкой, чтобы догадаться, что я не местный. Но вдруг она спросила:
— Are you not happy, my dear? [22]
Я не ответил, и Сибилла снова посмотрела на карты.
Теперь она показала на ряд, который говорил о прошлом. Здесь среди других карт лежал король пик.
— Many sorrows and obstacles in the past [23] , — сказала она.
Она подняла короля пик и сказала, что это мой папашка.
— У него было горькое детство, — проговорила она.
Потом она наплела ещё много чего, но я понял не больше половины. Несколько раз она употребила слово "grandfather" — "дедушка".
— But where is your mother, dear son? [24]
Я сказал, что моя мама в Афинах, и тут же пожалел о своих словах, потому что таким образом помог предсказательнице. Ведь не исключено, что всё это был блеф.
— She has been away for a very long time [25] , — продолжала Сибилла и показала на нижний ряд карт. Там справа лежал бубновый туз, далеко от валета пик.
— I think this is your mother? — сказала она. — She is very attractive women… wearing beatiful clothes… in a foreign country far away from the land in the north [26] .
Она продолжала гадать, я по-прежнему понимал не больше половины. Когда она заговорила о будущем, её тёмные цыганские глаза стали похожи на гладкие каштаны.
— I have never seen a spread like this… [27] — сказала она опять.
Показав на джокера, лежащего рядом с валетом пик, она сказала:
— Many great surprises. Many hidden things, my boy [28] .
Тут она встала и нервно тряхнула головой.
— And it is so close… [29] — Это были её последние слова.
Сеанс был окончен. Сибилла проводила меня из палатки. Там она быстро подошла к папашке и что-то прошептала ему на ухо. Я подошёл следом, она положила руку мне на голову и сказала:
— This is very special boy, sir… Many secrets. God knows what he will bring [30] .
Мне показалось, что папашка чуть не рассмеялся. Может быть, чтобы удержаться от смеха, он дал Сибилле ещё одну купюру.
Мы отошли от палатки уже на порядочное расстояние, а она всё ещё стояла и смотрела нам вслед.
— Она гадала на картах, — сказал я.
— Правда? И ты не попросил у неё джокера?
— Ты спятил, — мрачно ответил я. Его вопрос прозвучал так, словно он чертыхнулся в церкви. — Кто из нас цыгане, мы или они?
Наконец папашка громко рассмеялся. По его смеху я понял, что он опорожнил уже обе мини-бутылочки.
Когда мы вернулись в отель, я заставил папашку рассказать мне две истории о пиратах южных морей.
Папашка много лет плавал на танкерах между Вест-Индией и Европой. Таким образом, он хорошо знал и Мексиканский залив и такие города, как Роттердам, Гамбург и Любек. Но его судно совершало также и чартерные рейсы, и потому папашка познакомился почти со всеми портовыми городами мира.
В Гамбурге мы с ним уже побывали, целых полдня мы бродили по гавани. Завтра утром мы приедем в Венецию — другой портовый город, в котором папашка был в юности. А когда мы доберёмся до Афин, решил он, мы побываем ещё и в Пирее.
Прежде чем отправиться в это долгое путешествие, я спросил у него, почему бы нам не полететь в Грецию на самолёте. Тогда бы у нас было больше времени на то, чтобы искать маму в Афинах. Но он ответил, что смысл нашей поездки не только в том, чтобы найти её, нам надо ещё и увезти её с собой в Норвегию, а в таком случае легче просто затолкать её в "фиат", чем тащить в туристическое бюро и покупать ей билет на самолёт.
Подозреваю, что он не слишком верил, что мы найдём её, и потому не хотел терять возможности хорошо провести отпуск. Дело в том, что папашке ещё с детства хотелось побывать в Афинах. Когда он был в Пирее, находящемся совсем рядом с Афинами, капитан судна не разрешил ему посетить древний город. По-моему, такого капитана следовало разжаловать в юнги.
Множество людей посещают Афины, чтобы увидеть древние храмы. Папашке же хотелось увидеть этот город потому, что там жили великие философы.
Мало того что мама бросила нас с папашкой. Но то, что она уехала именно в Афины, было для него хуже пощёчины. Если уж она решила найти себя в той стране, которую ему так хотелось увидеть, они должны были вместе открыть её для себя.
Рассказав парочку впечатляющих морских историй, папашка отключился. А я ещё долго лежал и думал о книжке-коврижке и странном пекаре из Дорфа.
И сердился на себя за то, что забыл книжку в матине. Поэтому в ту ночь я так и не узнал, что стало с Хансом Пекарем после кораблекрушения.
Перед сном я долго думал также о Людвиге, Альберте и Хансе Пекаре. До того, как они стали пекарями в Дорфе, у них у всех было трудное прошлое. Их всех связывала друг с другом тайна пурпурного лимонада и золотых рыбок. Ещё Ханс Пекарь говорил о человеке, которого звали Фроде. У него были странные карты, и он любил раскладывать пасьянсы…
Если не ошибаюсь, всё это имело какое-то отношение к кораблекрушению, которое выпало на долю Ханса Пекаря.
Утром папашка разбудил меня пораньше. Очевидно, в мини-бутылочках, которые он купил накануне по пути в тиволи, было недостаточно спиртного.