Ему безумно хотелось прикоснуться к девушке, чтобы показать, что она не одна. Словно зуд, от которого невозможно избавиться, желание охватило мужчину. А теперь она надела плотный жакет, словно защитив себя и дав ему отпор в очередной раз.
Зоуи неохотно согласилась на его предложение переехать, и это было достаточной причиной, чтобы Антон воздержался от любых рискованных действий. Она могла и передумать. Он подозревал, что единственная причина, по которой девушка перебирается к нему, — неприступность его крепости с очень важной поправкой: без каких-либо обязательств.
Костас тихо говорил по мобильному, затем он повернулся и посмотрел на Антона. Кивком тот показал, что принял сигнал. Совесть мучила его: Антон знал, что лжет Зоуи. Единственное утешение — он делает это ради блага Зоуи и ребенка.
— Машина припаркована недалеко от входа, — сказал Антон. — Мои люди расчистят путь. Тем не менее, боюсь, я не смогу проконтролировать то, как отреагирует пресса на наше появление. Будет шумно и неприятно. Сфокусируйся на открытой дверце машины и быстро иди туда.
Зоуи сжала губы и кивнула в знак согласия.
— Попытайся думать о том, что журналисты уберутся отсюда, как только мы уедем, — посоветовал он. — И твои соседи снова будут жить в спокойствии.
Взглянув на спящего Тоби, Зоуи снова кивнула.
— Позволь мне понести твоего брата.
В удивительных глазах девушки отразились противоречивые эмоции: неуверенность, страх, тревога. Антон нарушил все правила и протянул руку к ее подбородку. Кожа Зоуи походила на шелк.
— Доверься мне, — опять солгал он.
Ее губы подрагивали.
— Я верю, — ответила она.
Антон поднял кресло Тоби. Затем он выпрямился, посмотрел на Костаса, и тот открыл дверь.
Сердце Зоуи было готово выскочить из груди. Только вечернее солнышко осветило порог, как тут же его скрыла мощная фигура Костаса. Антон положил руку на плечо Зоуи. И она не запротестовала, когда он слегка притянул ее к себе. Вокруг них бурлила толпа. Слышались выкрики. То и дело срабатывали вспышки фотокамер. Как и советовал Антон, Зоуи сфокусировалась на дверце лимузина.
— Каково это — быть внучкой Тео Канеллиса, Зоуи? Эй, Антон, что чувствует человек, когда теряет состояние? Правда, что Тео Канеллис хочет забрать внука? — доносилось со всех сторон.
Лицо Антона было строгим, губы сжаты. Он не останавливался. Собственным телом он заслонил Зоуи у дверцы лимузина, чтобы до нее не добрался ни один репортер.
За ней последовало кресло с Тоби, которое девушка тут же схватила, и сам Антон. Один из телохранителей захлопнул дверцу. Все происходило словно во сне, словно не с ней. Глаза Зоуи стали огромными от ужаса. Она чуть не спряталась под сиденьем, когда репортеры стали стучать по стеклу, требуя сфотографироваться. Вспышки слепили ее.
Машина тронулась, и только сейчас Зоуи заметила, что за рулем сидит такой же крупный мужчина, как и те, что ограждали их от толпы возбужденных журналистов. Между его сиденьем и салоном было поднято стекло.
— Боже мой, — выдохнула она, услышав вой сирен. Голубые вспышки мелькали то спереди, то сзади. — Нас сопровождает полиция?
— Только так мы могли выбраться, — объяснил Антон.
Прижав к себе Тоби, Зоуи нахмурилась:
— Ты — важная персона?
— Мы оба, — склонив голову, уточнил он, чем еще больше расстроил Зоуи.
«Та жизнь, к которой я привыкла, никогда не вернется», — с грустью подумала она. Больше никогда не будет так, как прежде. Три недели Зоуи прожила, надеясь, что ее и Тоби оставят в покое.
Повернувшись, девушка посмотрела в заднее окно.
— Пресса будет нас преследовать, — прошептала она, увидев, как люди бросаются к своим машинам.
— Надеюсь, погоня прекратится, как только мы поднимемся в воздух.
Последняя фраза заставила ее забыть о наглой прессе.
— В воздух? — переспросила Зоуи.
Антон кивнул:
— Вертолет будет ждать нас. Мне кажется, это не совсем безопасный способ перевозить ребенка. — Он указал на креслице Тоби.
Антону было противно, что он использует тактику отвлечения собеседника от негативных мыслей — совсем как на деловых переговорах. Но, черт возьми, он с самого начала играл нечестно.
Зоуи расположила креслице между ними и пристегнула его ремнем.
— Малыш такой спокойный, — заметил он.
— Ему три недели. В этом возрасте они спят, едят и снова спят. — Наклонившись, Зоуи легонько поцеловала малыша в носик.
Ее волосы рассыпались по плечам — сверкающий поток чистейшего золота. Такой красоты он еще не видел. Как завороженный, Антон принялся разглядывать Зоуи. Его восхитили ее руки с узкими кистями и длинными пальцами. Элегантные ногти были не длинными, не короткими — идеальными.
— Кто твой мужчина? — спросил он в порыве любопытства.
Его собственная реакция на Зоуи свидетельствовала о том, что мужчины должны толпами бегать за ней.
Откинувшись на спинку сиденья, девушка легким движением откинула волосы назад и уставилась на Антона:
— А кто сказал, что он у меня есть?
— Ты заперла ворота после того, как кто-то удрал через них сегодня утром, — напомнил он. — Мне интересно, почему мужчина кидается в бега в тот момент, когда тебе нужна поддержка?
Представив в роли защитника беременную Сьюзи, Зоуи едва сдержала смех.
За ней, конечно, ухаживали мужчины, и довольно-таки много: она была достаточно красива и даже популярна в своем кругу. Но ей еще не встретился человек, из-за которого она потеряла бы голову.
Однако Антону Паллису она ни за что в этом не признается.
— Я не думаю, что моя личная жизнь должна тебя интересовать, — пробормотала девушка.
— Должна, если твой дружок решит продать журналистам подробности твоей жизни.
Он, должно быть, решил, что после любовных утех она проводит для своих любовников экскурсию по дому и демонстрирует шкафы со скелетами. Конечно, о чем ей еще с ними говорить, как не о Тео Канеллисе?
— Как насчет женщины в твоей жизни? — бросила Зоуи в ответ. — Возможно, в данный момент она тоже торопится в редакцию, чтобы рассказать какую-нибудь пикантную историю из твоей жизни?
«Хороший ответ, — подумал Антон. — Определенно заслуживает улыбки».
— Я ни с кем не делюсь семейными секретами, — заметил он. — И я спросил первый.
— Хорошо. — Зоуи не нравилась предательская реакция тела на его улыбку. — Если бы у меня был мужчина, то, полагаю, его вынудили бы к бегству.
— Конечно! Он же понимает, что не может состязаться с моим шармом и сексуальностью, — поддразнил ее Антон, провоцируя очередной дерзкий ответ.