— Я не хотел вас беспокоить, — ответил Шиб, направляясь к дверям.
—Я не сказала, что вы меня побеспокоили. — Бланш подняла голову и в упор взглянула на него.
Шиб сказал себе, что нужно немедленно уходить, но вместо этого повернулся и приблизился к ней.
— Не так быстро, — тихо сказала Бланш, бросив взгляд в окно.
— Пригласите меня пообедать, и мы сможем поговорить.
— Я не голодна. К тому же наш последний совместный обед не слишком хорошо закончился.
Он почувствовал себя ничтожным. Нужно было уходить. Но он не мог. Не сейчас, когда она так близко от него. Когда он слышал ее участившееся дыхание. Когда его руки пылали от малейшего прикосновения к ней. Удивительно, как они не загорались... Почему она этого не чувствовала?
— Я больше не хочу вас видеть, — прошептала она.
Внезапно его руки похолодели сильнее, чем мертвое тело Элилу. Как они могли застыть до такой степени и не сломаться? Как она могла сказать ему такое — с этой дрожащей на губах улыбкой, от которой он едва не зашатался, словно корабль, потерявший управление?..
Он шагнул вперед, заставив Бланш отступить в сумрачный холл, где садовник уже не мог их видеть. В доме было тихо — лишь голоса Айши и кухарки доносились откуда-то издалека, из-за дверей, ведущих в нормальный мир. Шиб протянул ледяные руки к Бланш, положил их ей на плечи, привлек к себе. Она резко высвободилась.
— Оставь меня!
Обращение на «ты», в другое время доставившее бы ему удовольствие, сейчас резануло, как бритва. Он снова попытался обнять ее, но она дала ему пощечину— ее рука почти беззвучно ударила его по щеке, не причинив боли, потом, задержавшись на несколько мгновений, скользнула вдоль щеки, лаская ее. Шиб схватил ее за запястье.
— Я закричу!
— Вполне естественно для маленькой дурочки, которая совсем потеряла голову.
— Сам дурак!
Ну наконец-то хоть какой-то проблеск жизни! Шиб отпустил ее. Он вдруг почувствовал неудержимое желание быть грубым.
— Я приехал вовсе не затем, чтобы переспать с вами. Я хотел узнать, нужно ли продолжать расследование.
Бланш, явно шокированная, покраснела от гнева.
— Моего мужа нет дома.
— Я знаю.
— Я больше не хочу слышать об этом кошмаре.
— Прекрасно. Заткните уши и спите спокойно.
— Для меня это не игра, — яросто прошипела Бланш. — Я как будто теряю жизненную силу день за днем, и вы забираете ее и наполняете ею ведра для отходов в вашей мастерской, а взамен меня забивают землей, холодной землей, целыми пригоршнями, а вы — вы склоняетесь, и наблюдаете за мной, и спрашиваете, сколько еще времени я смогу дышать — с видом богача, который осуждает бедняка, умирающего от голода!
Он увидел, что в уголках ее серых глаз блестят слезы. Потом они мягко заструились по щекам. Шиб чувствовал, как слезы набухают внутри него самого — тяжелые, душащие и, к великому его стыду, тоже выступают на глазах.
— Кажется, кто-то идет, — прошептала Бланш.
Ну конечно, Дюбуа! Его почти неслышные шаги по гравию. Бланш бессознательным жестом увлекла Шиба за собой и втолкнула в маленькую темную комнату. Кажется, это был встроенный стенной шкаф. «О, господи, — подумал Шиб, — если нас здесь найдут, мы пропали! Линчуют на месте». Ее ладонь на его губах, его ладонь на ее затылке, их лица так близко друг от друга, влага ее слез на его Щеке... Он крепко обнял Бланш.
— Бланш нет дома? Я говорил ей, что заеду.
— Она, должно быть, в саду с месье Морено.
— Да, в самом деле, я видел его машину. Пойду поищу их.
Шиб коснулся губами сухих губ Бланш. Айша, должно быть, в полном смятении... Но что бы ни произошло, мне наплевать, я хочу тебя, пусть нас найдут, пусть будет скандал — мне наплевать, я хочу тебя еще сильнее, такую, как сейчас, беспомощную, потерянную...
— Мадам? — послышался нерешительный голос Айши. — Приехал отец Дюбуа, он вас ищет.
Послышались удаляющиеся шаги, потом наступила тишина.
Бланш с силой вцепилась в его плечи. Потом приоткрыла дверь и выскользнула наружу. Ее каблучки резко застучали по мраморному полу.
— Жослен!
— Ах, вы здесь! Здравствуйте, Бланш.
— Я была у себя в комнате. Вы видели Морено?
— Нет. Я думал, он с вами...
— Он попросил разрешения осмотреть сад и окрестности.
Шиб тоже выбрался из шкафа, бесшумно дошел до зимнего сада, с бьющимся сердцем пересек его и вышел на улицу. Там он наконец облегченно вздохнул и машинально провел рукой по губам, чтобы стереть следы помады. Но ее не было.
Он увидел со спины Бланш и Дюбуа, которые шли в сторону бассейна. Священник, глядя в землю, слегка помахивал небольшим коричневым портфелем. Бланш, по обыкновению скрестив руки и слегка склонив голову набок, что-то говорила ему. Шиб решил обойти дом сзади и выйти им навстречу, будто бы возвращаясь из глубины парка.
Вымощенная плиткой садовая дорожка извивалась среди безукоризненно подстриженной травы. Рядом с пестревшей цветами клумбой стояла тачка. Шиб прошел мимо нее и вдруг остановился. Очень подходящая вещь, чтобы перевезти тело. Особенно детское. А что, если преступника не нужно искать далеко и это — садовник Коста? Помнится, Луи-Мари обвинял его в сексуальных отношениях с Шарлем... Шарль, несмотря на свои взрослые манеры, всего лишь мальчишка. Возможно, Коста— скрытый педофил... К тому же он хорошо знает расположение усадьбы...
Шиб подошел к тачке. Обычное железное сооружение с двумя деревянными ручками. В ней лежал свернутый рулон полиэтилена для укрытия теплиц и секатор с заржавевшими лезвиями... Нет, чем-то испачканными... Шиб протянул руку к свертку полиэтилена, который почему-то неудержимо притягивал его. Снова появилось чувство страха, какой-то неведомой опасности. Шиб осмотрелся, уверенный в том, что за ним наблюдают. Вокруг никого не было. Мимо, щебеча, пролетела малиновка. Он резко схватил полиэтилен и потянул к себе.
Под ним, на дне тачки, лежало что-то мохнатое.
Это игрушка, сказал себе Шиб. Одна из плюшевых игрушек Энис.
Потом он заметил на своих руках маленькие красные капельки. Весь нижний слой полиэтилена был ими усеян. Шиб наклонился ниже, слегка расставив руки.
Глаза игрушки вывалились из орбит. Они наполовину вытекли, оставив за собой густые желтые следы на окровавленной мордочке. Окровавленной? Вытекшие игрушечные глаза? О нет! Шиб осторожно коснулся пальцем мохнатого комочка, потом взял маленькую лапку и потянул ее к себе.
В распоротом животе щенка кишели толстые белые черви.
Шиб резко отдернул руку и встряхнул ею, словно сбрасывая что-то отвратительное.
Повсюду разлетелись брызги крови. Внезапно Шиб понял, для чего послужил секатор. Кто-то разрезал им живот щенка. Это был бело-рыжий сеттер примерно трех месяцев от роду, выпотрошенный и ослепленный.