Кто-то берется за мое кресло, меня везут, если это опять Мерканти…
— Что за бред! — шепчет мне на ухо голос, пахнущий «Житан», и мое кресло ставят возле стены.
— Вот фонарь, командир! — раздается мощный голос Шнабеля. — Я использовал универсальный источник энергии, — продолжает он, тщательно артикулируя, — мне удалось связаться с казармой. Для спецтехники дорога уже проходима, нам вышлют подкрепление. Они приедут ночью.
После этих слов наступает тишина. Топот башмаков Лорье.
— Хорошо. Собери людей, пусть поедят, а потом распределим дежурства. Мерканти, пойди скажи мамаше Реймон, пусть чего-нибудь им состряпает.
— В темноте? — дерзко отвечает Мерканти.
— У нее есть керосиновая лампа и свечки, устроится.
— Ладно, — бурчание Мерканти удаляется.
Уф, наконец-то!
— Сейчас вернусь, — говорит Лорье, выходя. Щелчок зажигалки, вдох, запах «Житан», человек рядом со мной закуривает.
— Что мы теперь будем делать? — спрашивает он, а я не понимаю, к кому он обращается.
— Самое необходимое, — отвечает ему Мартина, закрывая двойную раму окна. — Погаси этот рассадник рака, с ним ты отличная мишень.
— Мишень для кого? — удивляется мой сосед.
— А ты забыл, что там психопат на воле разгуливает?!
— Он нападает только на женщин, — беззаботно отвечает курильщик.
— Будущее только Богу известно!
— Вас понял! — мрачно буркает мужчина.
Ну, этот явно не инвалид. И Мартина с ним на «ты»! Почему не возвращаются дядя с Жюстиной?
И что делает Жан-Клод? Я слышала звук камеры, но за все это время он не произнес ни слова.
— А, вот и снова свет! — радостно восклицает Мартина. — Хвала Всевышнему!
Серия взрывов. На улице. Как будто один за другим хлопают глушители. Но глушители не кричат. Я действительно услышала крики? Шум бури все заглушает. Я что, единственная, кто услышал крики?
— Все в порядке, — заявляет Мерканти, открывая дверь. — Шнабель пытается завести фургон.
Ох, каким же фальшивым тоном он говорит это! Я уверена, что он лжет. На улице что-то случилось, что-то серьезное. Может быть, это были выстрелы? Но, в таком случае, зачем Мерканти будет врать?.. Если только… О, Боже мой!.. Если это он, если он — это Вор, и он убил их всех?! Ручку, скорее!
«Вы уверены в Мерканти?» — читает курящий, глядя через мое плечо.
Черт!
— Ясное дело! — отвечает он. — Мы четыре года знакомы. Мерканти, он надежный, на него можно положиться.
Нет, вы ошибаетесь, он порочен и лжив! Но как это доказать? Если я напишу: «Мерканти меня лапал», то заранее представляю комментарии: «Ну и фантазии у этой дуры! Она что, себя не видела?» и прочие любезности, привычные в нашем мире, где бал правят мужчины.
Дверь резко распахивается, порыв ледяного ветра, до меня долетают хлопья снега.
— Все в порядке, — говорит Мерканти хорошо поставленным голосом, так непохожим на тот, которым он обращался ко мне.
— А Леонар?
— В своей комнате.
Значит, они действительно подозревают Леонара.
— В котором часу должно прийти подкрепление? — опять спрашивает Мерканти.
— Ночью, думаю, часа через три-четыре, снег, гололед, им придется ползти.
Разговор вполголоса. Напрасно я напрягаю слух, я ничего не слышу. Мой сосед потягивается, слышу треск суставов, потом говорит в сторону:
— А если пойти пожевать? Потом времени не будет.
Они проходят передо мной в направлении кухни, я внимательно слушаю, но не улавливаю в комнате признаков чьего бы то ни было присутствия. Судя по всему, я одна. Нажимаю кнопку кресла и очень медленно еду вдоль стены, останавливаясь, как только встречаю препятствие. Если ехать вдоль стены, обязательно приедешь к двери. Потом попадешь в коридор. А там и к входной двери.
Мои плечи напряжены в ожидании, что на них вот-вот ляжет рука, а полный ненависти голос скажет: «Ку-ку!» Но я без проблем выбираюсь в коридор. Еще метр, пятьдесят сантиметров, я протягиваю руку, чтобы открыть дверь, но она и так открыта и ходит взад-вперед в такт неравномерным порывам ветра. Отодвигаю створку, въезжаю на пандус, предусмотренный для инвалидных колясок, снег обрушивается на меня, хлещет меня крутящимися зарядами, но после спертой атмосферы комнаты холод приносит мне облегчение.
Я спускаюсь по пандусу, но не представляю, что делать дальше. Я слышу только завывание ветра в лесу. Кресло с трудом продвигается в толстом слое свежевыпавшего снега, а снегопад все не прекращается. Я не очень представляю, куда ехать, поэтому еду прямо перед собой. Никаких голосов. Где же постовые? Вдруг мне остро захотелось по-маленькому, волоски на коже встают дыбом. Мне знакомо это ощущение. Это страх. Настоящий страх. Страх идти в темноту, зная, что там тебя подстерегает чудовище.
А-ах! Кто-то дотронулся до меня! Большая мокрая рука! Издаю вопль, которого никто не слышит. Рука мягко скользит вдоль моей шеи, по плечу — Мерканти? — отодвигается, и большая пыхтящая масса падает рядом со мной, преграждая путь креслу.
Наклоняюсь, насколько могу. Мои пальцы нащупывают грубую влажную ткань с нашитыми пуговицами. Форменная куртка. Без паники, спокойно! Куртка надета на тело мужчины. Куртка порвана, мои пальцы цепляются за неровные края дыры, и струя жидкости ударяет мне в лицо, запах меди, о, Боже мой! Запах крови, кровь заливает меня фонтаном, а я не могу даже уклониться. Трясу головой как сумасшедшая, кровь хлещет, она горячая, ужасно горячая, меня охватывает неконтролируемый ужас, чувствую, что мочусь под себя, а удержаться не могу, горячая моча на ляжках, горячая кровь на щеках, наконец мне удается сдать назад!
Нет, я должна знать, жив ли этот человек. Снова еду вперед, приподнимаюсь, насколько могу, сбоку, сердце колотится до боли, ну же, пальцы, вперед, смелее, куртка, массивный торс, мясистый подбородок, густые усы, похожие на влажную собачью шерсть. Шнабель!
Трогаю его губы. Дыхания нет. Ни малейшего дыхания. Шнабеля убили! Он только что умер, здесь, перед моими бесполезными глазами! Я зачем-то сую пальцы в рот, откуда не исходит дыхание, трогаю зубы, язык, абсурдное ощущение, что этот рот вот-вот укусит меня, скорее убрать пальцы, но рот не только не кусает, рот и не дышит.
Задний ход! Предупредить Лорье! Отъезжаю, разворачиваю кресло, медленно еду вперед, теперь я различаю запах металла и бензина от полицейского фургона. И запах крови. Веду рукой вдоль колеса. Они здесь, под моими пальцами. Тела. Лежат вповалку. Минимум пять или шесть. Бригада Лорье.
О, нет! Невозможно, чтобы все они были мертвы! И я с ними, одна, а может быть, кто-то смотрит на меня, может быть, дуло пистолета нацелено мне в голову? Гусиная кожа, волоски на теле встают дыбом. Скорее, вернуться в Центр, черт, я ошиблась, кресло делает рывок вперед, — ай — я наткнулась еще на какое-то препятствие, оно дергается, валится мне на колени и так и остается лежать на них.