— Что ты имеешь в виду? Тебе было бы намного легче. И, конечно, ты не страдала бы так сильно.
— Верно. Но последние несколько лет, которые я провела с мамой, были лучшими в моей жизни. Мы жили здесь и вместе работали в студии. Мама была моей лучшей подругой, прежде чем я стала ее нянькой. Я ни за что не отказалась бы от того, что было.
Хэл крепче сжал ее пальцы, почти до боли, затем неожиданно отпустил. Мими отпрянула назад, изумленная его неожиданным жестом.
— Я завидую тебе. После смерти отца я очень по нему тосковал. Все произошло так быстро. А потом Том… — Он запнулся, будто с трудом подыскивая слова. — Нет, не знаю, сумел бы я поступить так, как ты. Находиться рядом с родным человеком, видеть, как он угасает, и знать, что ничего не можешь поделать. Для этого нужно быть очень смелым и мужественным.
— Это непросто. Ты прав. — Мими прикусила нижнюю губу, потом испытующе взглянула Хэлу в лицо. — Ты говоришь о своем друге, Томе Харрисе?
Мими затаила дыхание, когда Хэл отвернулся от нее, а потом медленно кивнул. Он выпрямился. Она чувствовала его напряжение.
— Мне очень жаль. Я и представить не могу, до чего тяжело тебе было во время того несчастного случая. Я не хочу совать нос туда, куда не следует, — прошептала Мими, — но я ничего не знаю о Томе. Что за человек он был? Моя коллекция будет участвовать в дефиле, средства от которого пойдут в благотворительный фонд, основанный Томом. Ты мог бы что-нибудь о нем рассказать?
Хэл покосился на нее и нахмурился.
— Что ты хочешь узнать? — спросил он низким хриплым голосом.
— О, ну какие-нибудь забавные мелочи, которые были присущи твоему другу. Например, какую пиццу он любил? Как выглядел его дом? Пел ли он фальшиво? Какие у него были вредные привычки? Что-то вроде этого.
Хэл фыркнул, и Мими мгновенно ощутила, как разрядилась напряженная обстановка.
— Чили. Том любил перец чили. Он мог съесть целую банку, и потом в доме воняло перцем несколько дней. И еще свежий чеснок и репчатый лук. Пристрастие Тома к чесноку и луку доводило его подругу Аурелию до белого каления. — Хэл ухмыльнулся. — Из всех пряностей Аурелия могла выносить только корицу. Она слегка посыпала ею сдобное печенье. Когда мы с Томом принимали гостей из Азии, Аурелия оставалась у себя дома, чтобы не страдать от сумасшедших ароматов пряностей. Кстати, Том фальшивил, когда пел. Особенно после того, как проводил долгий вечер в пабе. Том был особенным, — прибавил Хэл с улыбкой, глядя на Мими из-под длинных темных ресниц, затем перевел дыхание. — Однажды Аурелия попросила, чтобы я снял документальный фильм о Томе и его работе. Я думаю об этом. — Он пожал плечами. — Не уверен, что сейчас готов к этому, но кто знает? Может быть, в один прекрасный день я этим займусь.
— Документальный фильм? Он стал бы прекрасной данью его памяти. Фильм не снимет никто, кроме тебя. У моей мамы была любимая фраза, которая меня порой ужасно раздражала: «Только вперед!» Она бы очень хотела, чтобы завтрашний показ прошел отлично, поэтому, думаю, нам лучше вернуться к его подготовке. — С этими словами Мими встала и попыталась высвободить свои пальцы, но Хэл удерживал ее достаточно крепко. Он обнял Мими за талию и привлек к себе.
В мгновение ока Мими оказалась сидящей у него на коленях и обнимающей Хэла за шею, не вполне понимая, как это произошло.
— Вот так намного лучше. — Он самодовольно улыбнулся, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. Одной рукой он удерживал Мими за талию, а другой отвел пряди волос с ее лица. — Твоя мать будет гордиться тобой. Ты талантливая и замечательная дочь.
— Спасибо, но слишком гладко у тебя все получается! Ты наверняка и раньше произносил подобные комплименты, а? — пробормотала Мими, когда Хэл стал поглаживать кончиками пальцев ее щеку и шею. Она попыталась встать, но безуспешно. — Отпусти меня.
— Я предпочитаю видеть тебя там, где ты сейчас находишься.
— Мне неудобно сидеть, у тебя острые коленки, — посетовала молодая женщина, стараясь не закрывать глаза и не обмякать всем телом от его нежных прикосновений.
— У меня самые острые коленки на свете.
Хэл уткнулся носом чуть ниже мочки ее уха, и Мими не выдержала. Упершись обеими руками в его грудь, она оттолкнула Хэла, поднялась и отошла подальше. Ее сердце учащенно колотилось, дыхание стало прерывистым.
На секунду Мими прикрыла глаза. Она должна сейчас же прекратить подобные отношения с Хэлом. После завтрашнего показа коллекции они расстанутся навсегда.
Не важно, как сильно ей хочется вновь оказаться в его объятиях, следует дистанцироваться от его прикосновений. Близость Хэла лишает ее решимости и пробуждает глупые мечты. Мими так долго пыталась справиться с горечью потерь, что просто не вынесет, если Хэл разобьет ее сердце.
— Дело не в тебе, а во мне, — заявила она. — Я не могу это сделать и сожалею, если произвела на тебя неправильное впечатление. Мне действительно жаль.
Когда она осмелилась открыть глаза, Хэл уже был на ногах. Улыбка исчезла с его лица, он выглядел озабоченным и расстроенным.
— Чего ты так боишься, Мими? Нет ничего постыдного в том, что нас влечет друг к другу.
— Я боюсь, что ты окажешься одним из тех, с кем мне суждено расстаться. Мне придется оплакивать твой уход и мучиться от разлуки. Вот чего я боюсь, Хэл, и именно поэтому не хочу, чтобы ты прикасался ко мне и целовал меня или обнимал. Ты понимаешь?
Хэл пристально изучал ее лицо, словно не верил тому, что услышал. Когда он наконец открыл рот, чтобы ответить, их молчаливая идиллия была нарушена телефонным звонком.
Ни Хэл, ни Мими не ответили на звонок. Через шесть гудков включился автоответчик:
— Привет, Мими, звонит Поппи. Надеюсь, все нормально. Можешь оказать мне услугу? Если увидишь Хэла, напомни ему, что полчаса назад он должен был прийти ко мне домой и забрать смокинг. Не могу дождаться, когда увижу твою коллекцию. До встречи на сегодняшней вечеринке!
— Смокинг? — удивленно переспросила Мими.
Хэл оглядел свои потертые джинсы и поднял подол футболки двумя пальцами:
— Я подумал, что негоже мне сопровождать талантливого дизайнера на вечеринку в таком виде.
— Ты наденешь смокинг ради меня?
— Неужели в это так трудно поверить? Ты заслуживаешь лучшего, и пока я рядом с тобой, у тебя будет все самое лучшее.
Запустив пальцы в волосы Мими, он осторожно притянул ее к себе и поцеловал в губы. Мими показалось, что она очутилась в невесомости.
Поцелуй Хэла все сильнее распалял ее чувства. Он целовал ее подбородок, шею, даря приятные и пьянящие ощущения.
— Я все понимаю, но клянусь, что тебе незачем меня бояться. Через два часа я за тобой вернусь, — хрипло прошептал он. — Сегодня ночь твоей славы, Мими. Приготовься наслаждаться успехом.
Мими лежала на мягкой пуховой подушке на кровати матери. Другую подушку — шелковую, цвета лаванды — она прижала к животу, улыбаясь и глядя на свадебную фотографию родителей. Они держались за руки, их освещали лучи ласкового итальянского солнца.