Так называемые полеты на Луну были для Храма излюбленным примером тех лживых мифов, которыми изобиловала Допотопная эра. По его словам, их сфальсифицировали в съемочном павильоне с единственной целью: показать, что человек умнее Бога.
– Полеты на Луну – реальность, – твердо сказал Кассий.
– В это трудно поверить, – возразил Траффорд, которого вдруг одолели сомнения. – Разве это возможно – ходить по Луне? Летать в космосе?
– А почему же нет? Что вас смущает? В руках у того идиота, который испортил нам воздух, было устройство, способное с идеальным качеством записывать звук и изображение и мгновенно передавать их через интернет в самые отдаленные уголки планеты. В это вам поверить не трудно? Мне трудно. Самый дешевенький детский мобильник – продукт технологий во много раз более сложных, чем те, что перенесли человека на Луну. Для этого требовалось только использовать гравитацию и провести элементарные баллистические расчеты.
Глаза Траффорда были широко раскрыты. То, что говорил Кассий, противоречило всему, что он знал.
– Но гравитация – это же сила, которая притягивает все предметы к Земле, – нерешительно возразил он. – Разве можно использовать ее для того, чтобы попасть на Луну?
– Гравитация, – ответил Кассий с плохо скрытым нетерпением, – это сила, которая притягивает все ко всему. У Земли нет монополии на гравитацию, потому что она отнюдь не находится в центре вселенной.
– Вы правда так считаете?
– Разумеется. У вселенной вообще нет центра. Подобно всему прочему, что существует на свете, Земля висит посреди времени и пространства, а гравитация окружающих небесных тел как раз и удерживает ее на своем месте.
Потрясенный той легкостью и уверенностью, с какой Кассий сделал это святотатственное утверждение, Траффорд тихо сказал:
– Я хочу знать то, что знаете вы. Хочу понять. Не могли бы вы…
– Тут все зависит скорее от вас самого, чем от меня. Заставить человека что-то понять нельзя, точно так же как нельзя заставить его по-настоящему верить. В отличие от Храма, который предпочитает не убеждать, а принуждать, люди моей профессии только убеждают, но ни в коем случае не принуждают. Если я не смогу убедить вас в том, что знаю, с помощью рациональных доводов, тогда мои знания не будут иметь никакой цены.
– Это закон вакцинаторов?
– Я принадлежу к более широкому кругу. Мы все – сторонники разума.
Несмотря на сильную жару, по спине у Траффорда пробежал холодок. Ведь именно к разуму апеллировал он сам, пытаясь убедить Чанторию в необходимости сделать прививку Мармеладке Кейтлин.
– Я… я тоже хочу быть сторонником разума, – сказал он.
– Минуту назад вы не могли поверить в то, что люди когда-то высадились на Луне.
– Нет-нет. Я могу поверить. Теперь я верю!
– Нам, гуманистам, все равно, во что вы верите. Нам важно то, что вы понимаете.
– Так помогите мне понять. Я хочу понять. Я тоже хочу стать этим, как его…
– Гуманистом.
– Да. Гуманистом. Не знаю, что это такое, но я хочу им стать.
– Зачем?
– Затем, что в жизни должно существовать что-то большее, и я знаю, что этого не найти снаружи, по крайней мере в этом ужасном, перегретом, полузатопленном муравейнике, который мы называем городом, а значит, надо искать внутри. Я хочу исследовать новые миры и знаю, что они могут быть только у меня в голове.
– Что ж, тогда нам, пожалуй, стоит как-нибудь побеседовать снова. А пока надо позаботиться о безопасности Мармеладки Кейтлин.
– К каким лекарствам у вас сейчас есть доступ? – спросил Траффорд.
– Лекарствами я не занимаюсь. Моя задача – не лечение, а профилактика. Я занимаюсь вакцинами. Понимаете разницу?
– Да, конечно. Конечно, понимаю.
– Это хорошо, потому что слова имеют значение, Траффорд. Без них не может быть ясности мысли. Логики. Точности. И главное – понимания. Вы ничего не поймете, если слова для вас ничего не значат.
– Да-да, понятно. Все правильно. Так какие у вас есть вакцины?
– Вам повезло. Наш брат нынче неплохо обеспечен. Я могу защитить вашу дочь от того, что называется сыпучкой, мертвым кашлем, чертовой тряской, мокроязвенницей и окостенением, а раньше называлось корью, коклюшем, менингитом, оспой и столбняком.
– И когда это можно будет сделать?
– Как только вы доставите мне ребенка.
Чантория с благодарностью приняла предложение Траффорда забрать у нее ребенка на несколько часов. Она совсем сбилась с ног. В субботу Незабудка выходила замуж, и весь дом бурлил, готовясь к этому празднику.
Свадьбы считались важнейшими событиями, безусловно центральными для жизни всего общества. Храм неустанно подчеркивал огромное значение и святость брака.
– Это торжественное провозглашение союза между мужчиной и женщиной, – громко вещал исповедник Бейли на каждой церковной сходке, – союза, заключаемого ради того, чтобы появлялись на свет детишки и продолжалась семейная жизнь, лежит в основе бытия всякого мирного богобоязненного общества.
Браки были глубоко положительным явлением. Из этого сам собой следовал вывод, что люди, которые постоянно меняют супругов, заслуживают одобрения и подражания, ибо они более благочестивы и любвеобильны, нежели их сограждане.
Конечно, в прежние времена духовные лидеры населения, погрязшие в слабостях и невежестве, не понимали истинного смысла, вложенного Богом-и-Любовью в великий институт брака. Тогда полагали, что добрые слова Иисуса, произнесенные им на свадьбе в Кане Галилейской, означают, будто наилучший духовный путь – это оставаться в браке. Теперь-то люди наконец поняли, что на самом деле Иисус говорил о необходимости вступать в брак.
– Иисус праздновал в Кане не брак, а свадьбу, – разъяснял пастве исповедник Бейли. – И не надо их путать!
Значение имела только свадьба – тот чудесный миг, когда мужчина и женщина полностью предаются друг другу телом и душой во имя Любви и Господа Бога. С точки зрения общественного блага такие события попросту не могли происходить слишком часто.
– Будничность и рутина губительны для истинной веры, – утверждал отец Бейли. – Зачем Господу любовь, которая настолько износилась, что ее приходится беречь из последних сил? Это уже не любовь! Это привычка! Нельзя брести по жизни, довольствуясь чувствами второго сорта. Жизнь – не репетиция. Второго шанса у вас не будет. Так смелей же! Ловите момент! Хватайте то, что вам нравится. Вы заслуживаете большего! Чем больше всего, тем лучше! Больше пыла! Больше страсти! Больше экстаза! Больше еды и напитков! Больше хороших товаров! Больше секса! Берите – все это ваше! Хватайте все подряд во имя Господне. Что может быть приятнее свадьбы? Что может быть приятней еды, питья и плотских утех? Ведь это дары Божьи! А на свадьбе все три этих дара представлены в изобилии, и все потребляются в строгом соответствии с нашими духовными обетами. Что здесь может не нравиться?