Вдруг Траффорда охватила ярость. Ему захотелось с криком броситься на экран, сорвать с него эти лица и растоптать их. Да как они смеют к ним лезть! Какое у них право подбадривать его жену, когда она старается пробудить в нем чувственность!

Конечно, он сдержался. Разве может нормальный человек возражать против того, чтобы весь мир увидел его жену в самом сексуальном из нарядов? Разве это не повод гордиться ею? Разве это не повод для него гордиться тем, что она гордится собой? Разве она не прекрасна? Да что с ним такое? Разве кому-нибудь из них есть что скрывать?

Траффорд сжал кулаки и постарался подавить гнев.

– Bay! – наконец воскликнул он. – Да, моя девочка сегодня хочет горяченького!

– Если ты не оприходуешь ее сейчас, Тигр, – невнятно сказала Куколка, набив рот жареной курицей, – то после уже не получится.

– Еще как оприходую! – сказал Траффорд. – И только попробуйте меня остановить!

Подруги Незабудки разразились поощрительными криками.

– Ну ладно, тогда оставляю вас вдвоем, – сказала Куколка.

Но, отключая звук на пульте, управляющем каналами локальной сети, Траффорд понимал, что Куколка не оставит их вдвоем. Куколка будет наблюдать. Ей, безусловно, не терпится рассказать всему дому, что Траффорд не сумел оприходовать Чанторию даже после того, как она оделась в бель-форму. Что «у них проблемы». Что она фригидна. Что он импотент. Что их союз – жалкий обман, в котором нет места сексу, не только мегакрутому, но и вообще какому бы то ни было.

– Придется притвориться, – шепнул он Чантории, когда они шли в спальню. – Слишком уж пристально за нами следят.

– Мне все равно. Главное – постарайся, чтобы они поверили, – прошептала в ответ его жена. Она очень боялась, что ее публично высмеют как женщину, которая не сумела возбудить мужа, даже надев туфли на высоком каблуке, стринги и бюстгальтер без чашечек.

Итак, к вящему удовольствию соседей, Траффорд с Чанторией разыграли пантомиму любовного акта: кое-как сжевав шоколадные трусы жены, Траффорд лег на нее и стал возить между ее ног своим вялым пенисом, покуда она стонала в поддельном экстазе.

Закончив этот спектакль, они пожелали Куколке спокойной ночи.

– Шикарно, ребятки, – ответила Куколка, открывая банку с шипучкой. – До чего же я вам завидую! Видели бы вы меня раньше – ух, и задавала я жару своим жеребцам!

Как женщина, вынужденная бороться с проблемой лишнего веса, Куколка была свободна от необходимости иметь фантастическую половую жизнь. Втайне Траффорд не мог не спрашивать себя, существовал ли когда-нибудь хоть один жеребец, которому она хоть однажды задала жару. А все остальные обитатели этого душного кроличьего садка – вправду ли они задают жару друг другу? Может быть, их соседи тоже прикидываются перед камерой? Сколько липового секса транслируется по локальной сети – не все ли сто процентов? Каждый человек помешан на сексе – таков был непреложный закон общества. Каждая реклама, каждая песня, каждое реалити-шоу были посвящены почти исключительно сексу. Вся маркетинговая политика, все публичные комментарии, все дискуссии словно исходили из убеждения, что человек может пребывать лишь в одном из двух состояний: либо он «хочет», либо «уже получает», – а если он не находится ни в одном из них, значит, с ним что-то неладно. Траффорд знал, что это чушь. Секс нравился ему, как и большинству людей, но есть ведь еще дети, которых надо воспитывать, деньги, которые надо зарабатывать, вредители, которых надо уничтожать, проблемы, которые надо решать; не может же секс быть приоритетом номер один все двадцать четыре часа в сутки! В конце концов, когда-то надо и постирать!

Неужели все вокруг лгут? Неужели каждый живет своей тайной жизнью? Если так, значит, все они еретики: и Незабудка, и Куколка, и Лексус, и Кавалерист – все. Враги Храма. Траффорду пришло в голову, что если бы всех этих людей можно было разом привести на исповедь и заставить сказать правду, случилась бы революция. На мгновение его увлекла заманчивая идея – воззвать перед камерой к их здравому смыслу. «ДА ЛАДНО ВАМ! – мысленно воскликнул он. – Неужто вы и вправду так непрерывно, по-идиотски довольны жизнью? Неужто вам никогда не хочется передохнуть? Поразмыслить? Посидеть спокойно, чтобы никто вас не трогал?!»

Но говорить было нельзя, и Траффорд вышел на кухню. Некоторое время он простоял над кроваткой Мармеладки Кейтлин, глядя на свою спящую дочь. Ресницы у нее были длинные и темные, в точности как у матери. Траффорд задумался над тем, что ждет эту крошечную счастливую девочку в будущем: наступит ли когда-нибудь день, когда у нее, как у Чантории, пропадет всякая способность радоваться жизни, или она найдет в себе силы, чтобы сохранить свои секреты и сделать из них броню? Спустя минуту-другую он уселся за столик и открыл компьютер. С тех пор как он в последний раз заходил на блог Сандры Ди, она успела пополнить его очередной порцией лжи: Сандра Ди очень внимательно относилась к своему прикрытию. Там были несколько свеженьких секс-видео, размытые фотографии женщины, поющей под караоке в пабе, и заметка с обсуждением новой участницы популярного реалити-шоу. «По-моему, она большая стерва, – говорилось там, – но надо отдать ей должное: она сильная личность, и я от нее в экстазе». Траффорд скопировал эту фразу в поисковик и скоро обнаружил, что на самом деле ее написала у себя в блоге женщина по имени Шампунчик, живущая на одном из островов Южного Даунса.

Мармеладка Кейтлин проснулась и заплакала. Чантория встала ее покормить.

– Как твоя новая зазноба? – язвительно спросила она, появившись из-за расшитой бисером шторки, которая заменяла им дверь между столовой и спальней.

– Она не моя зазноба, – ответил Траффорд. – Она со мной работает, и над ней издеваются. Мне ее жаль, только и всего.

– Ну-ну, – откликнулась Чантория, взяла Кейтлин на руки и вернулась с ней в постель.

Думая о своем ребенке, Траффорд ощутил прилив гордости. С его согласия ей все-таки сделали прививку! Он совершил независимый поступок, бросил вызов Храму. Это можно считать началом его собственной, личной революции.

21

Адрес, который дал Траффорду Кассий, принадлежал маленькому книжному магазинчику в Финчли. Добраться туда оказалось нелегко: пришлось пересечь с велосипедом Лондонское озеро, выйти на Паддингтонском причале, а потом несколько миль пробираться по шатким настилам и грязным, вонючим, полузатопленным улицам Килберна и Кенсал-грин. Половину пути Траффорд крутил педали, а половину брел пешком, и восторг в его душе то и дело сменялся не менее интенсивным страхом.

Если он правильно понял намерения Кассия, ему предстояло вступить в тайный союз гуманистов и пережить с их помощью интеллектуальное освобождение, которое еще несколько недель назад показалось бы ему немыслимым. С другой стороны, эти люди были еретиками, и связь с ними могла навлечь на него гнев инквизиции. Вдобавок, он уже угодил в самые опасные городские кварталы. Это был мрачный и страшный район, где питьевая вода считалась валютой, а подростковые банды брали незаконную мзду на каждом мосту, где перевозчики гребли, держа между коленями винтовки, и даже полиция и инквизиторы перемещались только группами, редко покидая свои лодки. Опустившееся и озлобившееся местное население жило в состоянии непрерывной войны с иммигрантской беднотой, которой упорно прибывало, и все жители пытались отыскать скудные средства к существованию в мусоре, плавающем в каналах.