— Сомневаюсь. Видите ли, у них там война. Много других дел.
— Шеннон, ради всего святого! У вас должны быть доказательства. Нельзя повесить человека, основываясь на косвенных предположениях. Во Франции сколько угодно пистолетов.
— Ну, вот за этим вы и нужны, — сказал Камминг. — Ваша задача — найти доказательства.
Они перешли к кофе и сигарам. Шеннон, верный своему стилю, заказал еще и коньяку.
Камминг, у которого, очевидно, были другие дела, собрался уходить.
— Ваши документы скоро будут готовы. Ваш отъезд организует Шеннон. Удачи, Кингсли, и не подведите меня. Разберитесь со счетом, Шеннон, возьмите чек и не смейте заказывать сигареты навынос.
С этими словами Камминг ушел. Шеннон покрутил в руках широкий бокал коньяка, чтобы согреть его, и глубоко вдохнул коньячные пары.
— Вы знаете паб «Дыра в стене» на Ватерлоо? — спросил он.
— Да.
— Встретимся там в шесть, и я отдам вам ваши документы и приказ о вашем перемещении.
— Почему там?
— Франция, инспектор Кингсли. Ночной военный поезд во Францию. Вы едете на нем.
— А до тех пор я свободен?
— Почему бы нет? — легко ответил Шеннон. — Вы капитан Королевской военной полиции. У меня нет над вами власти. Но на вашем месте я не стал бы снова наведываться в Хэмпстед. С вашей стороны это было бы ужасно глупо.
Кингсли удивился и смутился, но виду не подал. Он никогда не сомневался в своем умении замечать слежку, и все же Шеннону, или, по крайней мере, его людям, удалось проследить за ним, ничем себя не выдав.
— Констебль? — спросил Кингсли.
— Да. Одна из наших. Лично ее принимал, так уж получилось. Милая девушка. Я подумал, что за вашим домом стоит понаблюдать, но я глазам своим не поверил, прочитав сегодня утром рапорт. Вы что, правда вломились в дом?
Кингсли был рад, что никто, по крайней мере, не следил за ним по дороге из Фолкстона, а засекли только у дома.
— Признаюсь, да. Не волнуйтесь, меня никто не видел. Я бы не хотел впускать свою семью в мир, в котором живете вы.
— Вашу бывшую семью.
— Мою семью, капитан.
— Что ж, не могу вас винить, если честно. Миссис Бомонт — просто чудо. Совершенно роскошные волосы, глаза и бюст отличный. Вы везунчик — по крайней мере, были везунчиком.
Кингсли застыл.
— Вы встречались с моей женой?
— О да. Держал ее за руку и говорил ей, что вы погибли, старина. Не удивительно, что вы скучаете по такой крошке. Хотя взгляните на это с другой стороны: ваша неудача определенно обернется чьей-то еще удачей. Теперь она отличная мишень, старичок… Спокойно, инспектор, тут полно народу и все такое. Вы ведь не хотите устроить сцену.
Кингсли занес было руку, но после слов Шеннона опустил ее.
— Вы были у меня дома?
— Я заскочил туда перед тем, как отправиться с вами во Фолкстон. Я подумал, приличия обязывают. Она восприняла известие стойко, но очевидно была потрясена. — Шеннон неприятно улыбнулся. — Рад, что оказался там… Знаете, когда девушка расстроена, ей нужно поплакаться на плече опытного и сочувствующего мужчины.
Кингсли наклонился вперед, пока его лицо не оказалось прямо у лица Шеннона.
— Если вы когда-нибудь хоть пальцем до нее дотронетесь..
— Ой, да ладно вам, старина. Я с ней просто поболтал.
— Я вас убью.
— Мило слышать от пацифиста.
— Я не пацифист. Я верю, что иногда убийство оправданно, и буду считать себя совершенно правым, если убью вас, независимо от того, причините вы боль лично мне или нет. Запомните это, капитан Шеннон.
— О, какая скука, скука, скука. Нет ничего противнее, чем когда хорошие парни пытаются притвориться грубиянами. На вашем месте, капитан Марло, я бы продолжал шпионить. Оставьте убийства профессионалам.
— Капитан Шеннон, когда-нибудь вы убедитесь, что одаренный любитель, у которого есть мотив, всегда обставит работающего за деньги профессионала.
Кингсли решил как следует прогуляться. Обед был плотный, с выпивкой, а вскоре ему предстояло провести много часов в тесном поезде. Сначала он прошелся по набережной, а затем по всем улицам и переулкам Ватерлоо. Он увидел рекламу дневного концерта в «Олд-Вик», организованного, чтобы развлечь военных, слоняющихся по окрестностям и ожидающих отправки обратно во Францию.
Кингсли купил дешевый билет на стоячие места и вошел внутрь.
Песни в основном были старые, которые все могли подпевать: «Олд-Кент-роуд», «Любое оружие», «Папа клеил обои в гостиной» и даже древняя и скрипучая «Выйди в сад, Мод».
Зрители с готовностью подпевали девушкам на сцене:
Путь далекий до Типперери, путь далекий домой;
Путь далекий до милой Мэри и до Англии родной.
Кингсли все эти песни были знакомы. Они с Агнес любили ходить в концертный зал. Ей нравилась популярная музыка, и она покупала у уличных торговцев рядом с театрами все партитуры, чтобы играть эти песни дома на пианино.
Затем вышла симпатичная певичка и объявила песню «В сумерках». Это было слишком, и Кингсли ушел.
Он невыносимо скучал но Агнес. Его немного успокаивало то, что расследование, за которое он взялся, будет проходить близко к местам сражений. Все возможные свидетели, а также пропавший таинственный офицер участвуют в битвах. Если Кингсли их найдет, ему тоже придется идти в бой или, по крайней мере, выполнять свою работу в условиях боя. Это подходило нынешнему настроению Кингсли. Он отправлялся во Францию ради того, чему посвятил всю свою жизнь: ради правды, и если ему предстояло потерять жизнь в поисках правды, возможно, это было даже к лучшему. Никто не станет его оплакивать; все желающие уже и так оплакали его. У него не было ни будущего, ни прошлого. Почему бы не погибнуть в войне, которая все уничтожила?
Кингсли встретился с Шенноном в назначенном месте и получил новое удостоверение личности, проездные документы и французские деньги в комнате на втором этаже.
— Счастливого пути, — сказал Шеннон. — Обязательно отправьте нам открытку, если раскроете это дело.
— Помните, о чем я говорил, — спокойно сказал Кингсли.
— Мой дорогой друг, в Лондоне полно юбок. Мне совершенно нет нужды тащиться аж в Хэмпстед-Хит. И кстати о юбках…
Кингсли и Шеннон спустились в бар, и там, в углу заполненной народом комнаты, стояла молоденькая медсестра из больницы Чаринг-Кросс.
— Я же сказал, что заскочу обратно и прихвачу кого-нибудь, — объяснил Шеннон. — Вера! Я смотрю, ты прекрасно нашла дорогу.