Посвящается Софи
КРЫСИНАЯ ТЕМА
Крыса жадно вгрызается в гниющее мясо…
Крыса жадно вгрызается в гниющее человеческое мясо. В гниющую человеческую ногу, принадлежащую живому мужчине.
Отчаявшийся человек знает, что легче оторвать ногу от тела, чем крысу от ноги. Пожиратель сильнее пожираемого, потому что не имеет таблеток, чтобы унять боль. Голова крысы глубоко зарылась в серебристо-зеленоватую плоть, когти погрузились в почерневшую кожу. Видны только ее пухлое тело и дергающийся зад, когда она все глубже и глубже вгрызается в разлагающуюся мышцу. Отчаявшийся человек знает, что голодную крысу отогнать невозможно. Но если не отогнать, то сколько пройдет времени, прежде чем она или ее друзья и родственники обнаружат, что кроме гниющей ноги есть еще и полноценное здоровое мясо? Очень немного, и даже крыса предпочтет свежее мясо тухлятине.
Если приходит пора умирать, есть способы и получше, нежели быть заживо съеденным огромными блохастыми крысами; даже в своем изможденном, бредовом состоянии человек понимает это. Проглотив две сверкающие капсулы — единственное, что еще сверкало в его сумрачном мире, — человек ждет, когда препарат проникнет в мозг, после чего берет большой нож. Нож тупой, но плоть гнилая и отсекается лезвием, словно кусок тушеной говядины. Через секунду человек расстается со своей ногой. Мысли его блуждают далеко, он отползает, оставив крысу продолжать трапезу.
В грядущем веке все будет именно так. Никаких беспощадных байкеров, никаких одиноких и благородных вопреки всему героев, никаких антиутопий, „Безумных Максов“ — только больные старики и пожирающие их огромные голодные крысы.
НИКТО НЕ РАНИТ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ЛЮБЯЩИЕ
Натан знал, что это хорошо; это его лучшая работа. Ему отчаянно хотелось получить заказ. Потому что это был не просто отличный сюжет. Это пророчество, это правда.
Но говорить правду всегда тяжело. Натан чувствовал себя совершенно разбитым. В очередной раз зажглись огни ночного Лос-Анджелеса, а он уже неделю был заточен в своем гостиничном номере. Находился в заложниках не у вооруженного бандита, сексуального маньяка или даже собственного непростительного заблуждения, что обед в номер, который он заказал в прошлой жизни, когда-нибудь все же принесут, а у великого и ужасного желания угодить.
В этом городе были люди, которые любили Натана, и он должен оправдать их любовь. Он знал, что они его любят, потому что они столько раз повторяли ему это и даже выслали лимузин, чтобы встретить его в аэропорту, хотя могли бы просто предложить взять такси и предъявить им счет. Для человека вроде Натана, привыкшего к скудному финансированию на британском радио, это было свидетельством действительно большой любви.
Но иногда одной любви мало. В Голливуде одни и те же люди могут одновременно обнимать и отталкивать тебя с равной страстью и искренностью. В конце концов воротилы киноиндустрии заработали репутацию трусливых лицемеров. Но в сочетании любви и отказа нет ничего лицемерного. Вполне возможно и, несомненно, разумно уважать и восхищаться, да, даже любить кого-нибудь — и не желать вкладывать сотни миллионов долларов в его сценарий.
Каждый день по всему городу писатели встречаются с продюсерами, продюсеры встречаются с более крупными продюсерами, более крупные продюсеры встречаются с директорами студий, и везде звучит одна и та же затасканная мантра: „Ты классный сценарист, и мы все тебя любим. Если честно, я и пришел-то в этот бизнес только из-за таких талантов, как ты. Что насчет твоего проекта? Нет, не думаю, что мы его примем, но дело тут в нас, а не в тебе“.
Натан понимал свое положение. Они любили его, но он их огорчал, потому что пока, несмотря на все старания, был не в состоянии написать сценарий, где сюжет вился бы достаточно изящно или где у героев наличествовали бы сердце, моральные ценности и, самое главное, душевная теплота.
„Ну и что, что парень умирает с отрезанной ногой в разлагающемся мире, — сказал Натану человек, который любил его, — если его смерть нас не волнует“.
Натан понимал, что от него требуется. Он вернулся в свой номер и попытался придумать что-то, что взволновало бы любящих его людей; потому что если идея взволнует их, то она взволнует также мистера и мисс Америку, а если она взволнует мистера и мисс Америку, то логично предположить, что за ними потянется весь мир. Достигни он подобного, и он полностью оправдает доверие, оказанное ему Пластиком Толстоу. С этой мыслью Натан устало повернулся к компьютеру. Ведь когда Пластик Толстоу оказывает тебе доверие, разумнее всего это доверие оправдать. Потому что Пластик Толстоу — самый важный человек во всей индустрии коммуникаций. Его работа заключается в том, чтобы продавать конец света.
ВСЕ ВОКРУГ ИНТЕРЕСНО, КОГДА НАДО РАБОТАТЬ
Всю неделю Натан болтался между кроватью, письменным столом и ванной, пытаясь придумать, как заставить волноваться тех, кто его любит: мистера и мисс Америку, весь мир и прежде всего — Пластика Толстоу. Но все кажется безумно интересным, когда нужно работать, и Натан неделю боролся с искушением поглазеть в окно, полистать журналы и ознакомиться с бесконечным списком услуг развлекательного центра в номере.
Суд над Гитлером близился к кульминации. Этот несчастный серый монстр каждый день представал перед камерами, с потрясенным и озадаченным лицом, напрочь лишенным признаков раскаяния или осознания преступлений, которые он вроде как совершил. Вообще-то клонирование было запрещено; мир был перенаселен и без воскресших покойников. Однако, когда где-то обнаружился клок волос Гитлера, Мировой Суд распорядился сделать исключение, поскольку все единодушно полагали, что Гитлер — один из тех преступников, которых смерть не может оградить от правосудия. К тому же ООН, как всегда, сидела по уши в долгах, а за разрешение показывать судебное разбирательство по телевидению можно получить огромные деньги.
Натан переключал новостные каналы. Все были довольно схожи, но, учитывая их принадлежность одной и той же компании („Коммуникационные системы Пластика Толстоу“), это едва ли было удивительным. Появилась видеозапись, на которой дочь британского короля делала кому-то минет на Пиккадилли, хотя многие утверждали, что это просто высококлассная голограмма. Юрген Тор снова собирался обратиться к Европейскому парламенту с предложением запретить клаустросферы или, по крайней мере, учредить высокий налог за пользование ими. Вывели новую рыбу, способную выжить в мертвых водах Атлантики; ее дополнительное преимущество заключалось в том, что, благодаря своей невероятной радиоактивности, она жарилась самостоятельно, а хозяйке оставалось только сделать к ней салат.
При обычных обстоятельствах Натан даже не подумал бы смотреть выпуск новостей, посвященный морским исследованиям. Равно как и не позволил бы себе втянуться в общественное ток-шоу, где людей, поскользнувшихся на собачьих экскрементах, сталкивали с владельцами собак, чтобы они могли дать волю своей ярости. Но все кажется интересным, когда надо работать.