– Питер, все транслировалось в прямом эфире на «Скай» и «Би-би-си ньюс 24». Честное слово, просто отлично, забавно, после такой речи все обвинения выглядят нелепо. Невероятно, на что способна откровенность. Нам действительно стоит чаще ее использовать.
– Чушь, – вмешался Чарли Ансборо. – Откровенность хороша для шестнадцатилетних милашек, а со стороны таких старых пердунов она выглядит просто наивно.
– Заткнись, Чарли, я говорю с Питером, – рявкнул премьер. – Маленькая Кэти состоит в партии? Молодой социалист? Боже мой, они все еще существуют? Вполне в стиле Сталина. Ладно, держи ее на передовой, друг, она просто золото, чистое золото. Общественность любит ее даже больше, чем тебя.
Питер и Анджела лежали в кровати. Не касаясь друг друга.
– Знаешь, Питер, Кэти сегодня была очень хороша. Она так права, говоря, что, в конце концов, не имеет значения, кто ты есть и что ты делаешь, если ты говоришь правду. Если бы только не приходилось лгать. Если бы только можно было просто признаться во всем. В этой твоей чертовой интрижке. А теперь мы никогда не выпутаемся из этой лжи, до самой смерти. У нас никогда не будет… Как это называют американцы? Когда можно наконец покончить с чем-то?
– Катарсис, – ответил Питер.
– Именно. Катарсис. У нас его никогда не будет.
Что-то внутри Питера Педжета шевельнулось.
– Знаешь что, Анджела? К черту катарсис. Какое нам может быть дело до этого катарсиса? Я совершил ошибку, ужасную ошибку, ты моя жена, и тебе придется нести эту ношу вместе со мной. Все случилось как случилось. У меня была интрижка, и это сделало нас уязвимыми, и теперь мы даем отпор. Вот и все, мы даем отпор. И мы победим. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Курт только что закончил смотреть новости, которые, разумеется, касались зажигательной речи Кэти Педжет, когда услышал звонок в дверь. Он сделал ошибку только один раз, подойдя к двери.
– Курт, вы подтверждаете историю Саманты Спенсер насчет Питера Педжета?
– Да, это так, но я не хочу обсуждать это сейчас.
– Курт, если Педжет употреблял кокаин, то кто его поставлял?
– Что?
– Мы знаем, что, вероятно, это были вы, Курт, поэтому мы поспрашивали в вашем районе, вы ведь употребляете довольно много наркотиков. Вы ими торгуете, Курт? Вы не могли бы продать мне сейчас что-нибудь?
Курт закрыл дверь, но журналист за дверью продолжал допрос через прорезь для писем:
– Вы работаете на дочерний профсоюз железнодорожных и морских работников, это так, Курт? Вы младший служащий? Правда ли то, что профсоюз недавно отделился от партии лейбористов? Вы в последнее время не посещали профсоюзные собрания, на которых премьер-министра называли марионеткой партии тори? Ваша поддержка Саманты Спенсер носит политический характер?
Позвонив своей подруге Лауре, Курт узнал, что она подверглась аналогичному преследованию.
– Они выставили меня коммунисткой и наркоторговкой! У моих адвокатов всегда найдутся причины воевать с правительством, и поэтому они намекают, что я поддерживаю Сэмми просто ради очередной атаки. Поразительно.
Для Саманты Спенсер и ее друзей дело приняло неприятный оборот. Популярность Питера и его работа, откровенная подкупающая манера его дочери, а также очевидная личная заинтересованность журналистки Паулы Вулбридж твердо держали общественность на стороне министра наркополитики. Все СМИ, кроме газеты Паулы, сходились в том, что Спенсер и ее друзья образовали заговор с целью уничтожить Педжета.
На следующее утро во всех газетах появились фотографии Саманты и Лауры, разгуливающих топлес на отдыхе.
Только один человек мог потеснить ненадолго разжигаемое прессой безумие вокруг семьи Педжета, Саманты Спенсер и ее сторонников, занятых выдвинутым Питером иском за клевету. Этим человеком был Томми Хансен.
Томми лежал без сознания, в коме, брошенный Голди и его «правой рукой» в двух кварталах от борделя, где томилась в заключении Джесси. Неделю личность находящегося без сознания человека оставалась загадкой. На нем была явно чужая одежда. Он был вором, который ограбил пешехода, забрал его одежду и кредитные карточки и оплатил ими проститутку, перед тем как пасть жертвой какой-то банды крутых ребят. Теперь, когда синяки начали сходить и разбитое лицо мужчины приходило в норму, медсестры отмечали его несомненное сходство с самой известной поп-звездой страны, объявленной, как всем было известно, в розыск на следующий день после того, как человека в коме доставили в больницу.
Ох уж этот Томми, сообщалось в СМИ. Грабежи, проститутки? Что-то будет дальше?
– Мой следующий гость не сходит с передовиц газет и не вылазит из неприятностей. Всего три месяца назад он был гостем первой программы из этой серии, освободившись после ареста за заплыв по толпе на Оксфорд-стрит. Сейчас ему грозят обвинения куда более серьезные. Кажется, Томми Хансен угрожал человеку ножом, украл его одежду и деньги, которые позднее использовал для посещения борделя. Освободившись под залог, он сегодня пришел к нам. Леди и джентльмены, Томми Хансен.
Томми встретили, как всегда, тепло. Публика по-прежнему любила своего Тома, да и как его не любить? Их любимчиком был любой, кто мог удивлять и смешить их с таким завидным постоянством, как Томми. К тому же он был, как всегда, великолепен. В этот раз не было ни намека на развязность, только походка проказника и взгляд, говорящий: «Пожалуйста, простите меня». Он целую минуту стоял на верхней ступеньке, пока и без того теплые аплодисменты перерастали в овацию. Томми работал с толпой одними только глазами, взглядом, который выражал все… Извините, но я безумен, что я могу вам сказать? Трудно быть измученным гением, но я обещаю, что постараюсь быть хорошим.
После короткого приветствия Майкл Паркинсон перешел прямо к делу:
– Томми. Ну и что, черт побери, ты вытворяешь?
– Парки, я так облажался, но я пришел сюда сегодня, чтобы рассказать всему миру, почему я это сделал. Во-первых, я хочу публично попросить прощения у чувака, которому я угрожал ножом…
– Я уверен, что он уже принял твои извинения.
– Конечно, Парки, конечно. Мы теперь друзья, потому что я ему объяснил, почему я это сделал, и отвез его малышей на концерт «S Club».
– Ну и почему же ты это сделал, Томми?
– Как всегда, прямо к делу, Парки. Это я люблю, вот почему ты король.
– Спасибо, стараюсь.
– Молодец, честно играешь.
– Так почему ты это сделал, Томми?