Челси, которая стояла рядом и ожидала возможности умыкнуть Вики и ее маму в «Комнату гнева» для следующей порции мучений, знала, что ничего еще не закончилось. Сцены, которые снимали сейчас, будут снова и снова прогонять в грядущие месяцы. В рекламных роликах, на шоу, на повторах, на вспомогательных каналах и, наконец, на раскруточных DVD. Абсолютно все знакомые Вики и ее мамы смогут наблюдать ее унижение снова и снова. Их смехотворные заблуждения в конце концов станут дословно известны всем в школе актерского мастерства Вики, а также на работе у ее мамы.

Берилл была права. Вики нужно было наслаждаться своей мечтой. Скоро она заплатит за нее очень высокую цену.

Пока Челси вела Вики в «Комнату гнева», в зале для прослушиваний Трент и съемочная бригада записывали возвращение Берилл.

— И… Мотор! — крикнул Трент.

Берилл ворвалась в комнату, ее глаза метали молнии.

— Родни, ей шестнадцать лет!

— Она достаточно взрослая, чтобы соображать.

— Ты издевался над ней! Ты унизил ее! Я на такое не соглашалась. Я на это не подписывалась! Мы говорим о мечте ребенка!

— Да, и, я повторюсь, нашем кошмаре.

Ссора вышла не очень убедительная, на самом деле просто деревянная, но после монтажа и с музыкой должно было прокатить.

— Берилл, попробуй выглядеть немного более сердитой, — распорядился Кельвин. — Скажи Родни, чтобы он извинился.

— Я считаю, ты должен пойти и извиниться перед ней и перед ее матерью! — послушно заорала Берилл. — Обними ее и скажи, что тебе жаль.

— Мне не за что извиняться. Ты говоришь глупости, — ответил Родни.

— Родни, будь пожестче, — вмешался Кельвин. — Повтори то же самое, но скажи, что она нелепая и глупая.

— Ладно… — собрался с силами Родни. — Берилл, ты можешь повторить свои слова?

— Пошел на хер! Тебе здесь что, «Гамлет»? Моя строчка была идеальная, а теперь валяй, говори свою.

— Если я услышу твою строчку, мне будет легче войти в роль.

— А мне плевать!

— Берилл, прекрати, — рявкнул Кельвин. — Скажи свою чертову строчку.

Почти не скрывая презрения, Берилл повторила свои слова:

— Извинись! Обними ее и скажи, что тебе жаль.

— Мне не за что извиняться! — крикнул Родни довольно неубедительно. — Ты ведешь себя нелепо и глупо!

— Отлично, — сказала Берилл, подскочив с места, — на вот, получи!

Она схватила стакан.

— Стоп! — крикнул Трент. — Не надо! Не надо!

Берилл поставила стакан.

— Сегодня еще полно дел, — сказал Трент. — Нельзя пока что обливать Родни. Мы снимем эпизод с кофе перед первым перерывом. Отлично. Следующие «сморчки».

Еще трое «сморчков»

Челси вернулась из «Комнаты гнева», где с переменным успехом общалась с Вики и ее матерью. Вики, слишком расстроенная и смущенная, чтобы говорить, ничего не добавила, но ее мать с минимальной подачи продемонстрировала классический гнев.

— Подожди, Кельвин Симмс, — прошипела она в камеру. — Моя Вики станет звездой, и тогда ты сдохнешь от зависти!

Челси была довольна. Впереди было много дел, и поэтому, поспешно попрощавшись, она оставила мать и дочь размышлять о крушении их мечты, а сама вернулась в холл. Здесь, пока Кили поправляли макияж (немного подпорченный слезами Вики), Челси начала готовить первого за это утро «сморчка» из однодневок.

— Я могу увидеть Дамиана? — крикнула Челси.

Дамиан был молодым человеком двадцати двух лет, студентом-ветеринаром. Его отобрали в качестве сюжетной однодневки, потому что у него были выступающие вперед зубы. Невероятно выступающие вперед зубы, какие обычно увидишь только у лошади, причем у лошади с невероятно выступающими вперед зубами. К тому же Дамиан был близорук, очень близорук. Предметы начинали расплываться в полутора дюймах от кончика его носа. Вообще-то, если бы удалось познакомить офтальмолога и дантиста Дамиана, они могли бы углубиться в занимательную дискуссию о том, что заметнее на лице Дамиана — его глаза или его зубы.

Когда в прошлое посещение Бирмингема Эмма выбрала Дамиана из толпы, на нем были очки с толстыми стеклами, настолько толстыми, что сгодились бы для витрин «Тиффани». Очки, которые остановят пулю. Его очки понравились всем почти так же, как и его зубы.

Челси заволновалась, увидев, что сейчас Дамиан был без очков.

— Детка, ты сегодня без очков? — проворковала она.

— Ну да.

— Мне так понравились твои очки, детка, — добавила Челси.

— Правда? — спросил Дамиан, удивившись.

— О да. Бадди Холли, Элвис Костелло, Тельма из «Скуби-ду», — уверила его Челси. — Свои очки нужно уважать.

— Вообще-то я подумал, что во время выступления мне лучше быть в линзах, — ответил Дамиан.

— Плохой ход, детка! — запротестовала Челси. — Очень плохой. Твои очки — просто отпад. Нужно учитывать фактор чудака. Очень модно. Очень современно. Ботаник — последний писк моды.

— Правда? — заинтересованно спросил Дамиан. — А я не знал.

— Ты в них выглядишь уязвимым, детка, — продолжила Челси. — Берилл любит уязвимых мальчиков, и ты ведь знаешь, насколько сентиментальным может быть Родни.

— Думаешь, мне стоит надеть очки?

— Еще бы! — убедительно сказала Челси. — Не сомневайся. Ты обязательно должен надеть очки!

И поэтому Дамиан предстал перед знаменитым судейским советом в очках. Близоруко глядя сквозь линзы странно увеличенными глазами, он разомкнул огромные зубы и объявил, что будет петь «Everything Is Beautiful». [6]

Эту песню предложила ему Челси.

— Неизбитая песня, и душевная к тому же, — заверила она Дамиана, подразумевая, что весьма сомнительное утверждение, заключенное в ее названии, будет особенно комично звучать в устах такого маленького уродца, как Дамиан.

Дамиан пел просто ужасно. Кельвину это было известно, потому что он смотрел видеофрагмент с Дамианом на последнем отборе. И все же Кельвин нацепил выражение изумленного недоверия, словно ему преподнесли невероятный сюрприз. Как только Дамиан дошел до третьей строчки, Кельвин прервал его.

— Спасибо! — крикнул он. — Вы нам не подходите. До свидания.

Теперь настал черед Дамиана изумиться. Он знал, как работает шоу «Номер один», он смотрел шоу, и в нем участники всегда допевали песню до конца. У них было время отстоять себя. Они выслушивали конструктивную критику. Затем всех трех судей просили проголосовать.

— Но разве я не могу… — начал он.

Но на самом деле Дамиан не знал, как работает шоу. Он не понимал, что во время предварительного отбора проявил себя не потенциальным «липучкой» или «выскочкой», а всего лишь «сморчком» в чистом виде. Он не станет униженно умолять судей и слишком рассудителен, чтобы позволить убедить себя назваться новым Джастином Тимберлейком. Единственное, что было в нем интересного, — это его зубы и очки. Они надлежащим образом попали в кадр и позже войдут в двухсекундный кусочек коллажа со «сморчками». Шоу «Номер один» покончило с Дамианом.