— Он знает, что вы одаренный инженер?
— Да.
— Он знает, что вас отправили в Лондон для участия в секретном проекте?
— Вероятно, он вполне мог догадаться об этом.
— Вы когда-нибудь упоминали об операции «Шелковица» в своих письмах домой?
— Ни разу. Они все проходили через цензуру.
— Вы когда-нибудь говорили кому-нибудь из членов вашей семьи об операции «Шелковица»?
— Нет.
— Кому-нибудь из ваших друзей?
— Нет.
— Этот... Шеперд Рэмси. Ему вы говорили?
— Нет.
— А он когда-нибудь спрашивал вас об этом?
— Все время. В виде шутки, конечно.
— Вы намеревались снова увидеться с Кэтрин Блэйк?
— Я совершенно не собираюсь видеться с ней. И никогда не захочу увидеть ее еще раз.
— Знаете, коммандер Джордан, не исключено, что вам придется пойти против своего желания.
— О чем вы говорите?
— Всему свое время. Уже поздно. Я думаю, что всем нам было бы неплохо немного поспать. Мы продолжим утром.
* * *
Вайкери поднялся и подошел к Бутби.
— Мне кажется, что нам стоит поговорить, — сказал он, наклонившись.
— Да, — согласился Бутби. — Давайте перейдем в соседнюю комнату. — Он распрямил свое длинное тело — очевидно, у него от долгого сидения затекли суставы, — и взял Вайкери под локоть. — Вы просто замечательно поработали с ним, — сказал он. — Мой бог, Альфред, когда вы умудрились стать таким негодяем?
Бутби распахнул дверь и, протянув руку, приобнял Вайкери за талию, чтобы пропустить его вперед. Вайкери шагнул мимо своего начальника и оказался в комнате.
Он не мог поверить своим глазам.
— Привет, Альфред, — сказал Уинстон Черчилль. — Очень рад снова увидеться с вами. Жаль только, что обстоятельства не самые располагающие. Позвольте мне представить вас моему другу. Профессор Альфред Вайкери. Генерал Эйзенхауэр.
Дуайт Эйзенхауэр поднялся с места и протянул руку.
* * *
Комната в прошлом служила кабинетом хозяина. Здесь были прикрепленные к стенам книжные полки, письменный стол и два кресла с высокими спинками, в которых и расположились Черчилль и Эйзенхауэр. В очаге ярко пылали дрова, но огонь еще не успел ощутимо согреть комнату. Черчилль прикрыл колени шерстяным одеялом. Он жевал погасшую сигару и потягивал бренди. Эйзенхауэр закурил сигарету и отпил черного кофе из чашечки. На столе между ними стоял маленький динамик, через который они слушали допрос Джордана. Вайкери сразу понял это, потому что микрофоны еще не выключили, и он отчетливо слышал скрип по полу отодвигаемых стульев и гул голосов в соседней комнате. Бутби шагнул вперед и повернул выключатель. В это время дверь открылась, и в комнату вошел пятый человек. Вайкери узнал мощную, будто у медведя, фигуру бригадного генерала Томаса Беттса, заместителя начальника разведки ГШСЭС, на которого была возложена обязанность обеспечивать секретность подготовки вторжения.
— Как по-вашему, Альфред, он говорит правду? — спросил Черчилль.
— Я не уверен, — ответил Вайкери. Он подошел к буфету и налил себе чашку кофе. — Мне хочется верить ему, но что-то меня беспокоит, и будь я проклят, если знаю, что именно.
В разговор включился Бутби:
— Ничто в его прошлом не указывает на то, что он может быть немецким агентом или же добровольно предал нас. В конце концов, мы обратились к нему. Он был завербован для участия в «Шелковице», а не напросился сам. Если бы он все это время был агентом, то в самом начале войны начал бы стучаться в двери призывной комиссии и попытался бы занять какое-нибудь важное положение.
— Я согласен с вами, — сказал Эйзенхауэр.
— У него совершенно безупречное прошлое, — продолжал Бутби. — Вы видели его досье. ФБР его проверяло и не нашло ровным счетом ничего. У него столько денег, что, если их станет вдвое больше, он этого даже не заметит. Он никогда не якшался с коммунистами. Он не развратничает с маленькими мальчиками. У нас нет никаких оснований подозревать его в сочувствии немцам. Выражаясь яснее, у нас нет оснований думать, что он шпион или был вовлечен в шпионаж.
— Все правильно, — сказал Вайкери. «Когда, черт возьми, Бутби успел сделаться председателем клуба болельщиков Питера Джордана?» — удивленно подумал он. — А как насчет этого Уолкера Хардиджена? Его-то проверили, прежде чем включить Джордана в команду операции «Шелковица»?
— Целиком и полностью, — отозвался генерал Беттс. — ФБР тревожилось по поводу его контактов с немцами задолго до того, как о «Шелковице» вообще зашла речь, и тем более до того, как Военное министерство решило привлечь Джордана к этой работе. Они изучали Хардиджена под микроскопом, но тоже не ничего не откопали. Хардиджен чист, как первый снег.
— Ну, а лично я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы они изучили его еще раз, — сказал Вайкери. — Проклятье, откуда она могла узнать, что нужно разрабатывать именно Джордана? И каким образом она получала материалы? Я побывал в его доме. Возможно, что она копалась в бумагах без его ведома, но это было бы очень опасно. А как насчет его друга Шеперда Рэмси? Я хотел бы взять его под наблюдение и попросить ФБР как можно тщательнее раскопать всю его подноготную.
— Я уверен, что генерал Эйзенхауэр не сочтет это большой проблемой, — сказал Черчилль. — Ведь правда, генерал?
— Конечно, — отозвался Эйзенхауэр. — Я хочу сказать вам, господа, что вы можете предпринимать любые шаги, которые сочтете необходимыми.
Черчилль громко откашлялся.
— Обсуждаемые вопросы, конечно, очень интересны, но они не приближают нас к решению самой неотложной проблемы, — сказал он. — Из того, что мы узнали, следует, что этот парень, намеренно или по халатности, передал очень существенную часть планов операции «Шелковица» непосредственно в руки немецкой шпионки. И как же нам теперь выпутываться из этого положения? Что скажете, Бэзил?
Бутби повернулся к генералу Беттсу:
— Много ли немцы могут узнать о «Шелковице» из этого документа?
— Трудно сказать, — ответил Беттс. — Документ, находившийся в портфеле Джордана, не даст им полной картины, но все же представляет собой весьма существенную ее часть. Операция «Шелковица» имеет много компонентов, о чем, я уверен, вам известно. Они получили информацию об одном только «Фениксе». Если этот документ попадет в Берлин, их аналитики и инженеры получат возможность изучить его глубочайшим образом. Если им удастся определить цель «Феникса», для них будет нетрудно докопаться и до тайны проекта искусственной гавани. — Беттс помолчал, его лицо сделалось совсем мрачным. — И, господа, если они поймут, что мы строим искусственную гавань, то нельзя исключить и следующего их шага — вывода о том, что мы будем атаковать не в Кале, а в Нормандии.