Четвертый констебль понял, что лучше всего будет бежать за помощью. Он повернулся и кинулся в темноту, но, увы, через несколько шагов оказался в поле зрения Нойманна. Немец тщательно прицелился и выстрелил два раза подряд. Последний из четверых полицейских споткнулся, с грохотом уронил тяжелое ружье на асфальт, упал и умер.
* * *
Нойманн подтаскивал трупы к задней стенке фургона. Кэтрин распахнула грузовую дверь. Дженни с широко раскрывшимися от ужаса глазами вскинула руки, пытаясь прикрыть голову. Кэтрин подняла руку с пистолетом и ткнула дулом прямо в лицо Дженни. Под глазом открылась глубокая рана.
— Если не хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что и с ними, — угрожающим тоном заявила Кэтрин, — никогда больше не пытайся делать ничего подобного.
Нойманн поднял Дженни на руки и положил на обочину. Потом они вдвоем с Кэтрин загрузили в фургон тела убитых констеблей. Мысль о том, как поступать дальше, пришла в голову Нойманну, как только он поднялся, сделав последний выстрел. Полицейские приехали сюда на своем собственном фургоне, который стоял на обочине совсем рядом, повернутый носом навстречу их автомобилю. Теперь следовало спрятать трупы и угнанный фургон где-нибудь в лесу, а самим пересесть на полицейскую машину и ехать дальше. До того, как сюда приедут другие полицейские и обнаружат исчезновение выставленного кордона, пройдет не один час. К тому времени они с Кэтрин уже погрузятся на борт подводной лодки и поплывут в Германию.
Подняв Дженни с мокрой земли, Нойманн отнес ее в полицейский фургон. Кэтрин забралась на водительское место и завела мотор. Нойманн вернулся в их прежнюю машину, включил зажигание, сдал назад, развернул машину и не спеша поехал по дороге. Кэтрин ехала следом. Нойманн старался отогнать от себя мысли о четырех мертвых телах, лежавших у него за спиной в считанных дюймах.
Еще через две минуты Нойманн свернул на чуть заметный проселок. Отъехав ярдов на двести, он остановился, заглушил мотор, выскочил и бегом вернулся на дорогу. Кэтрин за это время успела развернуть полицейскую машину и пересесть на пассажирское место. Он запрыгнул в кабину, хлопнул дверью и нажал на газ.
Они миновали то место, где только что расстреляли полицейскую заставу, и свернули на боковую дорогу. Согласно карте, им нужно было проехать около десяти миль в сторону моря, а потом еще двадцать миль вдоль берега до Клиторпса. Нойманн посильнее нажал на газ; фургон прибавил скорости. Впервые с того момента, когда он в Лондоне высмотрел филеров из МИ-5, он позволил себе понадеяться на то, что, в конце концов, им удастся вырваться отсюда.
* * *
Альфред Вайкери расхаживал по отведенной для него комнатушке на базе ВВС близ Гримсби. Гарри Далтон и Питер Джордан сидели за столом и курили. Суперинтендант Локвуд сидел рядом с ними и выкладывал геометрические фигуры из спичек.
— Не нравится мне это, — сказал Вайкери. — К этому времени кто-нибудь обязательно должен был их заметить.
— Все главные дороги перекрыты, — отозвался Гарри. — Рано или поздно они должны наткнуться на один из заслонов.
— А что, если они едут вовсе не сюда? Что, если я допустил ужасный просчет и они отправились из Хэмптон-сэндс на юг? Ведь могло быть и так, что радиограмма на подлодку была дана лишь для отвода глаз, а на самом деле они решили переправиться в Ирландию на пароме.
— Они едут сюда.
— Они могли залечь и переждать суматоху. Возможно, они скрываются в какой-нибудь другой отдаленной деревне, ждут, пока обстановка успокоится, чтобы после этого сделать очередной шаг.
— Они вызвали субмарину. Они должны спешить на рандеву с нею.
— Они ничего не должны. Они могли увидеть наши кордоны, заметили активность полиции, решили выждать. Они могут еще раз связаться с субмариной и предпринять новую попытку встречи, когда снова станет тихо.
— Вы забываете об одной вещи. У них нет радио.
— Мы думаем, что у них нет радио. Вы отобрали у них одну рацию, Томассон нашел еще одну, уничтоженную, в Хэмптон-сэндс. Но мы не можем знать наверняка, что у них нет третьей.
— Мы вообще ничего не знаем наверняка, Альфред. Мы лишь высказываем обоснованные предположения.
Вайкери еще несколько раз прошелся взад-вперед, все время искоса поглядывая на телефоны. Ну, звоните же, звоните, черт возьми! — мысленно взывал он.
В конце концов, отчаявшись, он сам поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с Адмиралтейством, с Отделом контроля за передвижением подводных лодок. Когда Артур Брэйтуэйт ответил, его голос звучал так, будто он сидел в трубе торпедного аппарата.
— Есть что-нибудь новенькое, коммандер? — спросил Вайкери.
— Я говорил с флотом и местной береговой охраной. Королевский флот направляет в тот район два корвета: номера 745 и 128. Они отойдут от Сперн-Хед не позже, чем через час, и сразу же начнут прочесывание. Береговая охрана займется своим делом — побережьем. ВВС поднимает самолеты, как только рассветет.
— Когда именно?
— Около семи утра. Возможно, чуть позднее — из-за очень сильной облачности.
— Это может быть слишком поздно.
— Если они взлетят раньше, никакого толку не будет. Чтобы искать, им нужен дневной свет. А если они взлетят сейчас, то будут все равно что слепые. Но есть и кое-какие хорошие новости. На рассвете мы ожидаем кратковременное изменение погоды. Облачность сохранится, но дождь, судя по всему, ослабеет, и ветер тоже стихнет. Это облегчит поиск.
— Я как раз не уверен, что новость такая уж хорошая. Мы рассчитывали, что шторм запрет их на берегу. А улучшение погоды только облегчит жизнь агентам и немецким подводникам.
— Да, тут вы, пожалуй, правы.
— Прошу вас, напомните морякам и авиаторам, чтобы они вели поиск как можно осмотрительнее. Я знаю, что это должно показаться надуманным и излишним, но нужно попытаться сделать так, чтобы вся операция выглядела обычным рейдом. И еще, попросите всех не пользоваться без крайней необходимости радиосвязью. Ведь немцы тоже непрерывно слушают нас. Я прошу простить меня, коммандер Брэйтуэйт, но я не могу объяснять все это более подробно.
— Я понимаю. И передам всем, кому нужно.
— Благодарю вас.
— И попытайтесь немного расслабиться, майор Вайкери. Если ваши шпионы вознамерятся этой ночью добраться до своей субмарины, мы их остановим.
* * *
Полицейские констебли Гарднер и Салливэн бок о бок ехали на велосипедах по темным улицам Лаута. Гарднер был крупным мужчиной средних лет из тех, о которых говорят: типичная деревенщина. Худощавому и стройному Салливэну лишь не так давно исполнилось двадцать лет. Главный суперинтендант Локвуд приказал им добраться до полицейского поста, выставленного невдалеке от выезда из городка, и сменить двоих человек. Гарднер привычно крутил педали и жаловался на судьбу.