* * *
По пути в свой кабинет Вайкери завернул в столовую. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Чувство голода превратилось в непрестанное сосущее ощущение, постоянно сопутствовавшее ему. Он давно уже не думал об изысканной пище. Процесс еды превратился в практическую необходимость, стал одним из тех актов жизнедеятельности, которые совершаются не для удовольствия, а лишь потому, что без них не обойтись. Как пешие переходы по Лондону ночами — иди быстро и постарайся не пострадать. Он помнил изменивший его жизнь майский день 1940 года. Мистер Эшуорт недавно доставил вам домой пару хороших бараньих отбивных... Как же бездарно он тратил тогда драгоценное время!
По случаю позднего времени выбор был хуже, чем обычно: темно-бурый хлеб, немного сыра подозрительного вида и какая-то коричневая жидкость, булькавшая в котелке. Кто-то зачеркнул в меню слова «говяжий бульон» и написал «суп из камней». Вайкери отвел взгляд от сыра и принюхался к бульону, который показался ему достаточно безопасным. Он осторожно зачерпнул жидкость половником и налил в тарелку. Хлеб оказался таким же твердым, как и доска, на которой лежал. Тупым ножом Вайкери с трудом отпилил ломоть. Используя папку с досье Фогеля вместо подноса, он пробирался между столов и стульев. Джон Мастермэн сидел, склонившись над фолиантом на латыни. В углу двое известных адвокатов обсуждали какой-то давний судебный процесс, в котором они выступали друг против друга. Популярный автор детективных романов что-то записывал в истрепанную записную книжку. Вайкери покачал головой. МИ-5 привлекла к себе на службу множество замечательных талантов.
Он осторожно шел вверх по лестнице; щербатая тарелка опасно качалась на не слишком ровной папке. Только не хватало для полноты счастья залить досье супом. Джаго писал бесчисленные служебные записки, то строгие, то умоляющие, призывая офицеров аккуратнее обращаться с документами.
Как его имя?
Курт Фогель.
Господи! Дайте-ка я сам посмотрю.
Что-то во всем этом было не так, это Вайкери знал точно. Но лучше было не форсировать размышления на этот счет. Лучше сделать вид, что забыл о проблеме, и позволить подсознанию самостоятельно заняться ею.
Положив папку вместе со стоявшей на ней тарелкой на стол, он включил лампу и, прихлебывая бульон, пролистал документы. Варево было на вкус таким, будто в котле кипятили кожаный ботинок. Соль была одной из немногих специй, запас которых у поваров был не ограничен, и они не жалели ее. Закончив вторично читать документы, Вайкери уже чувствовал такую жажду, будто несколько дней шел по безводной пустыне; его пальцы прямо на глазах начали отекать. Покончив с «супом из камней», Вайкери поднял голову и, намного повысив голос, произнес:
— Гарри, мне кажется, что у нас появилась проблема.
Гарри Далтон, дремавший, положив голову на стол, в общем зале, примыкавшем к кабинету Вайкери, резво вскочил на ноги, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Напарники были до смешного непохожи друг на друга; в отделе им дали общее прозвище «Мозги и мускулы Лимитед». Гарри был высоким, спортивным мужчиной с резкими чертами лица, густыми черными волосами, всегда намазанными бриллиантином, умными синими глазами и был готов по любому поводу расплыться в улыбке. До войны он был детективом — инспектором Гарри Далтоном из элитной группы Лондонского департамента полиции, занимавшейся расследованием убийств. Он родился и вырос в Баттерси, и в его мягком приятном голосе все еще сохранился особый выговор, присущий этой южной рабочей окраине Лондона.
— Мозги у него имеются, в этом не может быть никакого сомнения, — сказал Вайкери. — Посмотрите сюда: докторантура в области права Лейпцигского университета, учился у Хелера и Розенберга. На мой взгляд, не слишком подходящая биография для типичного ярого нациста. Нацисты отменили все существовавшие в Германии законы. Человек с таким образованием не мог остаться к этому равнодушным. И вдруг он в тридцать пятом году внезапно решает расстаться с юридической практикой и поступить на службу к Канарису в качестве его личного поверенного или же юрисконсульта абвера? Я не верю в это. Я думаю, что он шпион, и весь этот треп насчет юрисконсульта Канариса всего лишь дополнительное прикрытие.
Вайкери принялся в очередной раз листать документы в папке.
— У вас уже есть теория? — спросил Гарри.
— Если честно, то даже три.
— Ну, так давайте послушаем их.
— Теория первая. Канарис перестал доверять своим британским сетям и приказал Фогелю провести расследование. Человек с образованием и практической подготовкой Фогеля прекрасно подходит для того, чтобы поручить ему проанализировать большой массив досье и донесений агентов и найти несообразности. Мы действовали предельно осторожно, но, Гарри, «двойной крест» — это чрезвычайно сложная задача. Я готов держать пари, что мы допустили несколько ошибок, о которых до сих пор не знаем. И если посадить подходящего человека искать их — интеллектуала, вроде, например, Курта Фогеля, — он вполне может оказаться способным до них докопаться.
— Вторая теория?
— Вторая теория заключается в том, что Канарис поручил Фогелю создать новую сеть. Вообще-то для того, чтобы начинать такую игру, уже не осталось времени. Агентов нужно найти, завербовать, обучить и доставить в страну. При правильной постановке дела на это уйдет несколько месяцев. Я сомневаюсь, что речь идет именно об этом, но с ходу отметать эту версию нельзя.
— А третья?
— Согласно теории номер три, Курт Фогель является руководителем сети, о которой нам пока что неизвестно.
— Вы думаете, что существует целая агентурная сеть, не раскрытая нами? Да разве такое возможно?
— Мы должны предположить, что да.
— Тогда вся наша работа по дезинформации подвергается большому риску.
— Это карточный домик, Гарри. Все, что требуется, это один хороший агент, и наша постройка рассыпается на мелкие кусочки.
Вайкери закурил сигарету. Табак помог ему избавиться от оставшегося во рту привкуса бульона.
— На Канариса, судя по всему, оказывают колоссальное давление. Он должен был выбрать для этой операции своего лучшего человека.
— То есть Канарис сидит на горячей плите, а Курт Фогель варится в скороварке, и от него зависит судьба адмирала.
— Совершенно верно.
— В таком положении он может сделаться очень опасным.
— Но может также проявить неосмотрительность. Он должен сделать шаг. Он должен воспользоваться радиосвязью или заслать агента в страну. И когда он это сделает, мы сядем ему на хвост.
Некоторое время они сидели молча. Вайкери курил, Гарри листал папку с делом Фогеля. А потом Вайкери рассказал напарнику о том, что случилось в архиве.
— Вы же знаете, Альфред, что документы время от времени пропадают неведомо куда.