– Не бойся, – шепнул я ей.
Она обернулась, и я увидел ужас в ее глазах. Это меня подстегнуло.
– Ну хватит! – дерзко сказал я сидящему за столом человеку. – Что за тон!
Он опешил, наверное, потому что ничего не ответил, а у Светланы лицо стало совсем белое. Она не знала, что теперь с нами будет, но, наверное, ожидала чего-то ужасного.
– Жжжженння, – потрясенно и умоляюще прошептала она.
Но меня уже нельзя было остановить. Я перегнулся через стол и, дотянувшись до лица начальника президентской охраны, ухватил его за нос пальцами правой руки. Обернулся к Светлане – вот, мол, как я с ним, – а она уже разве что сознание не теряла.
– Пусти, больно! – сказал изменившимся голосом человек за столом.
Он оттолкнул мою руку и принялся сдирать с лица чудо-мастику. Светлана наблюдала за происходящим остановившимся взглядом.
– Дима! – наконец пробормотала она.
– Похоже? – гордо спросил я.
Дима уже освободился от своей маски.
– Мальчишки! Вы меня чуть не угробили! – простонала Светлана.
– Но как похоже! – гнул я свое. – Ты видела? Не отличить!
Я не успел увернуться и получил от Светланы оплеуху. Было не больно и не обидно. Я засмеялся. И Дима засмеялся. И парень с проводом за ухом засмеялся тоже. Светлана покачала головой.
– Мне уже давно не было так страшно, – призналась она. – Я думала, что умру.
– Нет, ты вела себя очень мужественно, – льстиво сказал я.
– Но как похоже!
– Еще бы! – подтвердил я. – Лучший специалист возился с Димой два часа.
– Ты думаешь ввести его в сюжет о президенте?
– А какой же президент без начальника охраны? Конечно!
– Кто же будет президентом?
– Вот он, к примеру. – Я ткнул пальцем в парня, до сих пор изображавшего охранника. – А Дмитрий, к сожалению, ни ростом, ни комплекцией не вышел.
– Но в общем-то я парень ничего, – оскорбился Дмитрий.
– Это конечно. Спорить не буду.
Светлана провела ладонью по лицу, словно отгоняя наваждение.
– Женя, ты создаешь какой-то особый, иллюзорный мир, – сказала она. – Ты конструируешь жизнь, в которой уже не понять, где правда, а где инсценировка. Я уже путаюсь, честное слово.
– А границы нет, – убежденно сказал я. – Всегда ли люди искренни в своих словах и поступках? Жизнь – это чудовищная мешанина из правды и неправды. И еще неизвестно, плохо ли это.
В кабинет вошел Демин. Он как раз занимался подготовкой к съемкам сюжета с президентом, обеспечивал всю техническую сторону проекта.
– Денег не хватает, начальник, – прямо с порога объявил он.
– Много не хватает?
– Еще бы тысячи три. А лучше – пять.
– Ты сошел с ума, – сказал я.
– Не я сошел с ума, а цены взбесились.
Я посмотрел на Светлану.
– Деньги еще есть, – сказала она. – Можно дать.
– А что там Алекперов? – вспомнил Демин. – Он собирается платить за подготовленный нами материал?
– Собирается, но только после заключения договора. Он готовит проект и должен представить его нам.
– Может, ты говоришь вот об этом? – подал голос Дима. – Сегодня алекперовская секретарша передала с курьером.
Он кивнул на стопку листов с отпечатанным текстом. Это действительно был проект договора. В двух экземплярах. Один взял читать я, другой – Демин. Демин читал текст очень быстро, нервными, порывистыми движениями отбрасывая листки один за другим.
– Черт знает что! – наконец в сердцах сказал он. – Это договор двух равных сторон или ультиматум? Я что-то не пойму.
– Что именно тебе не нравится?
– Ты вчитайся! – хмуро посоветовал он. – Раздел третий, пункт шесть. А весь четвертый раздел! Это же издевательство! Кто является учредителем и фактическим хозяином программы? Мы или Алекперов?
Он взял карандаш и принялся вносить правку в текст. Мы со Светланой молча наблюдали за происходящим.
– Завтра у нас первый эфир, – шепнула мне Светлана.
– Сюжет про ненормального англичанина?
– Он самый. Теперь нам предстоит снимать и снимать, чтобы поддерживать ритм.
– Справимся, – успокоил я ее. – Письма-то идут?
– Идут, и много. Я разговаривала с девочками из отдела писем. После сюжета о презентации в пансионате пошел поток. А что будет, когда мы станем выходить регулярно?
– Справимся, – повторил я.
Демин закончил правку текста. От первоначального варианта договора не осталось ничего.
– Вот! – мстительно сказал Демин.
Сказал так, как будто видел сейчас перед собой лицо Алекперова.
Я пробежал глазами текст.
– Хорошо, я поговорю с Алекперовым.
– И не отступай! – напутствовал меня Демин. – Стой на своем!
– Уж это непременно, – пообещал я. – Я его призову к порядку.
– Здесь все всерьез, Женя! – недовольным голосом сказал Демин. – И повода для шуток я не вижу!
– Ну хорошо, об этом после. Вернемся к нашим баранам. Что там с подготовкой съемочной площадки?
– Еще дня три потребуется, – буркнул Илья.
– Как раз успеем подыскать человека на роль президента.
Проект договора я в тот же день передал в приемную Алекперова, а через пару дней столкнулся с ним у лифта. Он вышел из лифта в сопровождении охраны, сурово-озабоченный, как все последнее время, но остановился, увидев меня. И охранники тоже остановились, стреляя по сторонам настороженными взглядами.
– Добрый день, – сказал Алекперов. – Поздравляю с успешным дебютом.
Первый выпуск нашей программы уже вышел в эфир.
– Спасибо, – ответил я.
– Я просмотрел правку в проекте договора, – сказал Алекперов, и озабоченность в его взгляде сменилась печалью. – Это не ваша рука, Евгений Иванович.
– Ну почему же, – вяло запротестовал я.
– Не ваш характер там просматривается. Слишком уж агрессивный получается договор. Недобрый.
Я понимал, о чем идет речь. У каждого договора, как у живого существа, есть характер. Бывает договор добрый, полюбовный, мягкий – договор равноправных, уважающих друг друга партнеров. А бывают договоры, в которых нет ничего, кроме недоверия и скрытой агрессивности. В них больше пишется не о том, что предполагается сделать, а о том, какие кары обрушатся на голову нарушившего условия.
Алекперов оглянулся на охранников. Я понял, что он не хочет продолжать разговор при них.