– Да, я действительно хотел, чтобы вы исчезли.
Все-таки он был весьма откровенным типом.
– И мои ребята сделали бы это, безусловно, но мне вот тут пришла в голову одна мысль.
Он посмотрел на меня так, словно решал, справлюсь ли я. Наверное, решил, что справлюсь.
– В общем, я предлагаю сделку. Если все у нас получится – вы свободны.
– А гарантии?
– А разве у вас есть выбор? – вопросом на вопрос ответил он.
Чувствовал свою силу. Мне оставалось лишь вздохнуть.
– Вот видите, – мягко сказал он. – Так что не будем спорить.
– Хорошо, о чем идет речь?
– Вы разыграете маленький спектакль. Для меня и для людей, с которыми я встречусь. Только и всего. Вы же делаете это на съемках? То же самое будет и здесь. Мне нужен вот этот ваш… – Он ткнул пальцем в экран. – Тот, который главного телохранителя играет. Я встречусь с людьми, у которых ко мне есть претензии. И на встрече рядом со мной должен находиться этот ваш человек.
– В гриме?
– Не понял.
– Он должен иметь облик начальника президентской охраны?
– Ну конечно! В этом же весь смысл! Надо, чтобы те ребята наложили в штаны.
Он хочет припугнуть конкурентов. Но одно дело съемка, другое – реальная жизнь. Я протестующе замотал головой:
– Мы не будем участвовать в ваших бандитских разборках.
– Почему? – совершенно искренне удивился он.
– Если начнется стрельба…
– Не начнется! – уверенно сказал мой собеседник. – Хотел бы я видеть того идиота, который решится стрелять в главного президентского охранника. Они же неглупые люди и понимают, что их после этого просто размажут по асфальту. Даже ментов без особой надобности стараются не трогать, потому что ответная месть будет страшной, а уж на охрану президента руку поднимать… Лучше сразу пойти и повеситься.
Он даже засмеялся, явно предвкушая, как это будет выглядеть со стороны. Я тоже успел оценить все прелести его плана. Наглядно продемонстрировать конкурентам, какой всемогущий человек за тобой стоит, – это значит обеспечить себе спокойную жизнь. Никто с той самой минуты не посмеет сказать слова поперек.
– Гарантии! – сказал я.
– Мое честное слово.
Я скептически посмотрел на него, но мой скептицизм не произвел на собеседника никакого впечатления.
– Мое честное слово, – повторил он.
Хотел, наверное, подчеркнуть, что в моем положении на большее рассчитывать нельзя.
– Мне этого мало, – проявил я упрямство. – Для начала отпустите женщину, после этого будем разговаривать.
– Вот женщину-то я как раз не отпущу. Я отпущу вас.
– Меня? – изумился я.
– Да, вас. Чтобы вы имели возможность подготовить весь этот спектакль.
У меня в груди стало холодно и пусто. Я не мог поверить тому, что слышал. Или я чего-то недопонял, или этот человек совершает роковую для себя ошибку, еще не догадываясь об этом. Если он так ни о чем и не догадывается – он обречен.
– Что ж, – пробормотал я, стараясь не выдать охватившего меня волнения. – Выбирать не приходится.
– Вот и отлично. Сейчас вы с моими ребятами отправитесь к этому вашему артисту и привезете его сюда.
– Нет! – запротестовал я. – Я не могу рисковать его головой против его воли. Я должен приехать к нему и рассказать, что от него требуется. Если он даст свое согласие – только если он сам согласится, добровольно! – я привезу его сюда. Но если он будет против…
Это, конечно, была чепуха. На самом деле мне надо было вырваться из-под опеки этих бандитов.
– По-другому я не согласен!
Мой собеседник подумал. Я с трепетом ожидал его ответа. Подготовленная мной ловушка была так плохо замаскирована, что он непременно должен был ее обнаружить. Но этого почему-то не произошло.
– Хорошо, пусть будет по-вашему. У вас есть сотовый телефон?
– Есть! – с готовностью доложил я, еще не смея поверить в удачу.
– Мы позвоним вам сегодня вечером, чтобы узнать результат. Если все будет в порядке, вам скажут, куда вы с этим артистом должны будете подъехать.
Я кивнул. Все получалось! Он клюнул!
– Сейчас вас отвезут…
– Я сам!
– Сейчас вас отвезут, – проявил твердость мой собеседник. – А вечером ждите звонка.
Спорить было бессмысленно.
– Я даже не хочу предупреждать вас о том, чтобы вы не делали глупостей.
Он произнес это будничным голосом, но угроза была очень недвусмысленной. Речь шла о Светлане, которую он оставлял в заложницах.
– Я сделаю все, что от меня зависит.
– Это хорошо, что мы смогли с вами договориться.
Мой собеседник выглянул в коридор, и очень скоро в комнате появился страж. Он при полном молчании освободил мои запястья от наручников и так же молча удалился. Его хозяин довел меня до машины. В БМВ сидел за рулем одинокий шофер. Я покосился на «мерседес», в багажнике которого лежали лопаты. Но мне теперь предназначался БМВ. Я хотел сесть на заднее сиденье, но не успел. Вновь появился мой страж. У него в руках было темно-синее полотенце.
– Надо завязать глаза, – сказал мне главарь.
Я замешкался, но потом понял, что выбирать не приходится. Оставалось надеяться, что все обойдется.
Мне завязали глаза и усадили в БМВ. Кто-то сел рядом, справа от меня, и машина тронулась с места. Потом водитель включил магнитофон, и звуки музыки были единственным, что я слышал.
Ехали мы долго. Иногда останавливались. Поворачивали то направо, то налево. И я даже приблизительно не мог бы сейчас сказать, где мы находимся. Наконец, когда машина остановилась в очередной раз, сидевший рядом со мной человек сдернул с моей головы полотенце. Мы стояли в каком-то переулке, и поблизости не было никого. Я повернул голову и посмотрел на своего соседа. Это был тот самый человек, которого я пытался отключить ударом в кадык.
– Иди, – сказал он мне.
Только теперь я понял, что все получилось.
– Иди, – повторил он. – И не оглядывайся.
Я так и сделал. Вышел из машины и пошел по тротуару прочь, не оглядываясь. Завернул за угол и бросился по переулку со всех ног. Через пару минут я оказался на какой-то оживленной улице. Здесь мчались машины и было много людей. У первого же таксофона я остановился и набрал «02». Они влипли. Они были обречены. Всего лишь через час или два эти сволочи будут ползать по земле, умоляя о пощаде.
– Дежурный капитан милиции Балашов слушает! – раздался в трубке мужской голос.
А я стоял и не мог ответить, в мгновение потеряв способность говорить. Потому что только сейчас до меня дошло, что я ведь ничего не знаю. Где находится тот дом, в котором нас держали? И кто такие наши тюремщики? Я даже не посмотрел на номер машины, которая привезла меня сюда. У меня нет никаких сведений о них. И единственной ниточкой, которая меня с ними свяжет, будет вечерний звонок, да и то звонить буду не я, а они.