– Мы должны сохранить самостоятельность.
– В чем? – сказала Светлана.
Демин все так же покусывал нервно ус.
– Конкретнее, – попросил Алекперов.
– Кадровые вопросы, организационные, творческие.
– Не возражаю, – сказал Алекперов.
Все воззрились на него. Даже Демин оставил ус в покое.
– Вы не сказали ничего такого, с чем я не был бы согласен, – признал Алекперов. – У вас будут еще какие-нибудь пожелания?
– Нет, – сказала Светлана.
– Я обещаю, что ни один человек не будет вам навязываться вопреки вашему желанию. Я обещаю, что вы не будете снимать то, чего снимать не хотите. Я обещаю, что никто из вашего коллектива не будет уволен против его воли. Этого достаточно?
– Вполне, – после долгой паузы ответила Светлана.
Я увидел, как дернулся Демин, И понял, что лично его такой расклад совершенно не устраивал. Он запаниковал и воззрился на Светлану, но она не смотрела на него.
– Как видите, имело место обычное недопонимание, – сказал Алекперов. – Никто не собирается навязывать вам новую концепцию или смену состава. И даже единственный человек, который придет к вам, – он кивнул на Горяева, – никоим образом не будет вмешиваться в вашу работу. Его дело – бумажки. Вся эта отчетность, заниматься которой вам вряд ли с руки. Он будет заниматься документами. Всеми этими договорами, счетами и платежными ведомостями. Вот через кого отныне потечет денежный поток.
– Мы бы хотели участвовать в решении финансовых вопросов, – вдруг сказал Демин.
– Поконкретнее, пожалуйста, – попросил Алекперов. – Я не совсем понял.
Все он прекрасно понял. Демин снова пошел ва-банк. Наверное, он ясно представлял себе, что почва уходит у него из-под ног и вряд ли уже можно что-то решить в свою пользу, но осознание этого только придало ему решимости, Это была решимость отчаявшегося.
– У нас было так заведено, – сказал Демин, – что мы всегда знали суммы заключенных договоров и сообща решали, с кем подписывать контракт, а кому отказать.
Черта с два так у нас было заведено. Но никто из присутствующих Демина не поправил, ожидая продолжения.
– И кому сколько заплатить, тоже решали мы, а не дяди.
– Да у вас, я смотрю, был настоящий колхоз, – развел руками Алекперов и улыбнулся скупой улыбкой хозяина, давая понять, что не воспринимает слова Демина всерьез.
– И если уж мы говорим о том, что все должно оставаться так же, как было при Самсонове, – это тоже надо принять во внимание.
Демин заговорил с затаенной злостью и напряжением. Я буквально почувствовал, как он жаждал самсоновского кресла.
– Кстати, хорошо, что мы коснулись и денежного вопроса, – сказал Алекперов так, будто только что об этом вспомнил. – Я как раз хотел сказать, что с первого числа мы вдвое повышаем зарплату всем членам творческой группы. Так что, как видите, и материально никто не будет ущемлен.
Они говорили о деньгах, но о разных деньгах. Демин хотел бы контролировать поступление средств от рекламодателей, а ему предлагали довольствоваться лишь малой их частью, той, которая называется зарплатой.
– Вы меня, наверное, не поняли, – закусил удила Демин. – Я говорю не о зарплате…
– Я прекрасно вас понял, – ответил Алекперов. – И мои слова – это мой вам ответ.
Показал, кто здесь хозяин. Оно и понятно, у Демина не было никаких шансов на выигрыш. Но он уже не мог остановиться.
– Все вопросы – ничто, если не решен вопрос о деньгах. Или мы участвуем в решении финансовых проблем…
– А на каком основании? – приподнял бровь Алекперов. – По Уставу трудовой коллектив не обладает правом вмешиваться в финансово-хозяйственную деятельность…
– По какому Уставу? – враз подсевшим голосом спросил Демин.
– По Уставу фирмы «Вот так история!», – пояснил Алекперов и выложил на стол скрепленную лентой брошюру с лиловой печатью на обложке. – Фирмы, которая официально зарегистрирована и которой переданы права на знак программы «Вот так история!».
На Демина было больно смотреть. Проигравшего мужчину можно сразу вычеркнуть из реестра живущих. Он еще будет существовать, но и только. От таких ударов не оправляются.
– Не люблю всех этих канцеляризмов, – продолжал Алекперов как будто даже извиняющимся тоном, – но вы и есть те самые члены трудового коллектива. Вернее, станете ими сегодня, когда с вами будут подписаны индивидуальные контракты.
Он улыбнулся, давая понять, что ничего особенного не происходит.
– Нет-нет, это всего лишь формальность. Надо официально оформить отношения между людьми, делающими программу, и фирмой, которой эта программа принадлежит.
Алекперов похлопал ладонью по сброшюрованному Уставу свежеиспеченной фирмы.
– А вам не кажется некрасивой история со столь поспешно возникшей из ниоткуда фирмой, когда создатель программы всего лишь сутки как погребен? – с яростью спросил Демин.
Но его тон нисколько не напугал Алекперова.
– Мы ведь с вами обсуждаем, как нам быть, чтобы сохранить программу, – сказал он. – Не так ли? И, только сохранив ее, мы сможем сказать с чистой совестью, что сохранили память о Самсонове.
Все это было шито белыми нитками. Но подано безупречно. Демин захлебнулся воздухом и угас. Все, он уже не боец. Алекперов демонстративно посмотрел на часы. Он явно уделил нам слишком много времени.
– Сейчас вы обсудите с Дмитрием Ивановичем все вопросы, – сказал он.
Все поднялись. Демин пошел к двери первым. Он был взбешен и не мог этого скрыть. В полном молчании мы проследовали к самсоновскому кабинету. Горяев замыкал шествие, до поры не выходя на первые роли. Но никого это уже не могло обмануть. Демин распахнул дверь кабинета, посторонился, пропуская нас, и, когда в коридоре остался один только Горяев, сказал, глядя на него белыми от бешенства глазами:
– Вам придется обождать. Мы должны поговорить кое о чем.
И грохнул дверью перед носом у Горяева.
– Зачем ты так, Илья! – воскликнула Светлана.
– Затем! – рявкнул Демин, прошелся по кабинету, пряча в карманах руки, сжатые в кулаки, и остановился перед Светланой:
– Ты хоть поняла, что произошло? Нас выкинули! Как ненужный хлам! Как недоумков каких-нибудь!
– Он же сказал, что никого не уволят, – напомнил Кожемякин.
– Да не верь ты ему! – взвился Демин. – Решать будет тот, кто хозяин! А хозяин теперь Алекперов! И программу нашу захапал, и название зарегистрировал на себя! Он теперь всем распоряжается! И через месяц, самое большее – через два, ты уж помяни мое слово, он повышвыриваёт нас, как щенков.
– Ну зачем это ему? – поморщилась Светлана. – Мы будем продолжать делать то же, что делали прежде. И какой смысл Алекперову разгонять команду, у которой есть какие-то наработки, есть опыт?