— О'кей, если настаиваешь, — сказала она. — Цена сто долларов.
Я вытащил бумажник, извлек оттуда два пятидесятидолларовых банкнота и положил их на покрывало к ее голым ногам. Девушка, нахмурившись, наблюдала за мной. Затем вдруг вскочила с кровати, сорвала со стула пеньюар; накинула на плечи и плотно запахнула полы.
— Мне стыдно брать деньги у истинного джентльмена, — усмехнулась она. — Убирайся к черту, Рик Холман. Забери свои деньги и катись из моей квартиры, понял?
— Полагаю, мы оба стали жертвами недоразумения, — проговорил я, тщательно подбирая слова. — Мне всего лишь нужна информация. Я упомянул Марти Дженнингса, желая дать понять, что заслуживаю доверия, а ты подумала, что я клиент, которого он рекомендовал, правильно? Это моя ошибка, Вирджиния, и я искренне в ней раскаиваюсь.
— Информация? — Она снова насторожилась. — Какая информация?
— Всего несколько вопросов, — заверил я. — Но мне подумалось, что твое время стоит денег, потому и попросил назвать цену. Может, начнем? Возьми деньги, потом мы пойдем в гостиную, нальем себе виски, и я задам тебе свои вопросы. Согласна?
— Займись выпивкой, а я пока подумаю, — ответила она.
— Отлично! Что ты пьешь?
— Шотландское чистое. И без льда, — ответила она не задумываясь.
Я не торопясь вернулся к бару. Хозяйка появилась минут через пять. Теперь она была в желто-зеленой шелковой блузке и лосинах того же цвета. Усевшись в кресло, девушка пристально взглянула на меня.
— Марти разрешил задавать мне вопросы? — спросила она, принимая бокал из моих рук.
— Разумеется, — ответил я без колебаний. — Мы с Марти давние приятели.
Я уселся на диван. Ледяные кубики в моем бокале мелодично позвякивали.
— Вопросы о чем? — Она сделала глоток виски, ни на мгновение не спуская с меня глаз.
— О вчерашнем приеме в доме Марти, — сказал я. На лицо блондинки словно опустился занавес.
— Ты лживый ублюдок, — тихо проговорила она.
— Кто-кто?
— Лживый ублюдок. Чтобы доказать это, мне достаточно поднять телефонную трубку и позвонить Марти.
Если же я ошиблась, можешь забрать свою сотню баксов и получить всю информацию даром! Идет?
— Не стоит звонить Дженнингсу. Я его даже не видел, — улыбнулся я. — Просто ответь на вопросы и оставь себе деньги, ладно?
— Вон! — заорала Вирджиния.
— Может, еще подумаем, милочка? — предложил я. — Я ведь о тебе уже кое-что знаю. Ты “девушка по вызову” и берешь сто долларов за ночь или за свидание. Известный голливудский продюсер Марти Дженнингс не только твой постоянный клиент, но даже устраивает тебе работу на дому. — Я усмехнулся. — Мне не хочется прибегать к грубым приемам и выбрасывать тебя из бизнеса, то есть вызывать копов и так далее. Но, полагаю, Марти ужасно огорчится, если поползут слухи о тебе и о нем.
— Ты... — Блондинка закусила нижнюю губу. — Ладно, давай свои вопросы.
— Когда ты ушла с вечеринки — вчера вечером или сегодня утром? — спросил я.
— Я покинула дом Марти около восьми тридцати утра. Марти подбросил меня по дороге в студию.
— Когда уехал Роберт Джайлс?
— Около четырех, — ответила Вирджиния. — Он вырубился и...
— Я уже слышал эту чепуху, — ухмыльнулся я. — Говори правду, или наша сделка отменяется.
— Но это чистейшая правда. — Глаза девушки расширились. — Зачем мне обманывать?
— Лжешь, потому что тебе приказали, — отрезал я. — Признавайся, или Марти Дженнингс больше не явится к тебе.
Блондинка снова закусила губу; на губе тотчас же выступила капелька крови.
— Но я действительно ничего не знаю, — прошептала она. — Где-то около двух Марти сказал мне, что его друг хочет как следует “расслабиться”, и, по мнению друга, только я способна обеспечить ему приятное времяпрепровождение.
— Кто же этот друг Марти?
— Сэмми Уэстин, — ответила она, немного помолчав.
— Значит, вы незаметно исчезли с приема около двух ночи?
— Да.
— А когда же блондинка по имени Дикси разделась и принялась танцевать? — спросил я. Вирджиния Стронг заморгала.
— Какая блондинка?
— Не кривляйся, — проворчал я. — Ты прекрасно знаешь какая! Та, с которой позже умотал Джайлс.
— Когда я уходила с Сэмми, никакой другой блондинки там не было, — заявила девушка. — Оставались только Марти, Ник Фесслер, какая-то китаянка и, разумеется, Джайлс. Эдвина Боллард собралась домой, и Мартин проводил ее до двери.
— Почему Боллард уехала без Джайлса? Вирджиния пожала плечами.
— Откуда мне знать? Может, разозлилась на него? Джайлс был вдребезги пьян и не пропускал ни одной юбки. Раза два подкатывался ко мне, но я уже знала от Марти, что Боллард считает его своей собственностью, и мне не хотелось с ней связываться. — Она слабо усмехнулась. — А этот англичанин, словно бык с реактивным двигателем, носился вокруг кушетки за китаянкой! А потом Боллард объявила, что возвращается домой, и спросила, поедет ли он с ней. Англичанин наотрез отказался. И сразу после этого мы с Сэмми вышли из гостиной.
Я пристально разглядывал блондинку, прикидывая, много ли правды в ее словах.
— Ладно, — буркнул я. — Почему же утром, когда тебе позвонили Боллард и Джайлс, ты солгала, почему сказала, что оставалась на приеме до четырех. Когда он потерял сознание?
— Потому что это правда, — ответила она. — Мы вернулись в гостиную минут через пять, а англичанин лежал на полу. Марти спросил Сэмми, не отвезет ли он Джайлса к Боллард, а потом они с Ником Фесслером отнесли его в машину Сэмми.
Я допил виски и, поднявшись с дивана, поставил пустой стакан на крышку бара. Затем, глядя в ее сторону, самым безразличным голосом задал еще один вопрос:
— Зачем Марти держит пляжный домик, если никогда им не пользуется?
— Для друзей, я думаю, — ответила блондинка. — Марти ненавидит пляжи, и его никогда...
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть выражение ужаса на ее лице.
— То есть.., если он существует, этот домик. — Она криво улыбнулась. — Но я никогда не слышала, чтобы Марти упоминал о каком-то домике!
— Ты не умеешь лгать, Вирджиния, — сказал я.
— Но я ничего не знаю о домике Марти! Рик, поверь. И пожалуйста, не говори ему, что я призналась про нас с Сэмми, ладно?
— Постараюсь, — великодушно обещал я. — Спасибо за виски, милочка.
Она встала с кресла и проводила меня до двери. В коридоре я остановился и окинул хозяйку взглядом, пытаясь понять, что же именно меня в ней смущает. И вдруг сообразил: костюм на ней был одного цвета с пеньюаром, в котором она меня встретила; и такого же цвета покрывало на кровати.