Book.

— Перестаньте валять дурака, вы оба, — сказала Лисе. — Папа, уходи! Это приказ!

Когда комендант, качая головой, вышел, Лисе отвела открытку от струи пара. Они присели к кухонному столу, и Лисе чрезвычайно осторожно отделила марку от открытки с помощью пинцета.

— Получилось! — воскликнула Лисе. — Откуда ты знал, что марки нужно отклеивать паром?

— О, это же азы работы детектива, — сказал Булле, но было видно, что он приятно удивлен.

— Там, где была марка, что-то написано, но слишком мелко, не прочитать, — сказала Лисе и поднесла открытку поближе к свету. — Может, у тебя получится, ведь ты… э… не такой большой.

— При чем тут это? — Булле вскинул бровь.

Лисе пожала плечами:

— Невысокие покупают одежду меньше размером, машины поменьше. Может, вам и маленькие буквы подходят.

— Дай посмотрю, — пробурчал Булле, выхватил открытку и стал внимательно ее изучать. — Ничего. — Он, не глядя, протянул руку: — Оптику мне, пожалуйста.

Лисе подскочила к ящику кухонного шкафа, нашла мамино увеличительное стекло и сунула в руку Булле.

— Вот так-так, — сказал Булле, когда смог разглядеть написанное.

А разглядеть он смог вот что:

— Конечно понятно, — пробурчал Булле и передвинул увеличительное стекло вниз.

«В Париже ищите пансион „Пом Фри“. [2] Когда туда придете…

…ривет от доктора Проктора».

— Эй! — воскликнул Булле. — Что такое? Здесь есть пропуск. Многое стерто!

— Смыто водой, — испуганно прошептала Лисе, глядя из-за его плеча. — Есть еще что-нибудь?

Булле передвинул увеличительное стекло ниже.

«P. S. Ключ от лаборатории — в тайнике, а именно под ковриком у входа».

— Так чего же мы ждем? — крикнул Булле.

— Команды на старт! — крикнула Лисе.

— Старт! — крикнули они хором.

И вскочили со стульев. Лисе выхватила из нижнего ящика кухонного шкафа папин карманный фонарик, и они выбежали на Пушечную улицу, в тишину и темноту, затопившую сады и деревянные дома. Луна с любопытством смотрела, как Булле и Лисе преодолевают деревянный забор самого заросшего сада у самого маленького дома на улице. Они промчались мимо грушевого дерева к двери в подвал и подняли коврик у входа.

И в свете луны действительно блеснул ключ.

Булле и Лисе вставили ключ в замочную скважину старой некрашеной двери и повернули. Раздался угрожающий металлический скрежет.

Они застыли, глядя на дверь.

— Ты первый, — прошептала Лисе.

— Да легко, — сказал Булле и нервно сглотнул.

Потом глубоко вздохнул. И со всей силы пнул дверь.

Дверь медленно и скрипуче открылась. На них пахнуло сырым холодным воздухом подвала, над головами пролетела и исчезла в ночи то ли необыкновенно крупная ночная бабочка, то ли среднего размера летучая мышь.

— Жутики, — сказала Лисе.

— И кошмарики, — сказал Булле, зажег карманный фонарик и осторожно вошел.

Лисе оглянулась. Даже старое доброе грушевое дерево показалось ей сейчас ведьмой, протянувшей к луне длинные скрюченные пальцы. Лисе поежилась и поспешила войти в подвал следом за Булле.

Но его уже не было видно, внизу господствовала всепоглощающая темнота.

— Булле, — прошептала Лисе.

Она знала, что, если в темноте заговорить громко, от звука голоса станет только страшнее.

— Я здесь, — прошептал Булле.

Лисе пошла на голос и увидела конус света от фонарика, падающий на что-то на стене.

— Ты нашел мыло времени? — спросила она.

— Нет, — ответил Булле. — Но я нашел самого большого паука северо-восточного полушария. У него семь ног, причем ног давно не бритых. А пасть такая большая, что можно даже губы рассмотреть. Взгляни на зверя!

На стене подвала Лисе разглядела совершенно обыкновенного и даже не особенно крупного паучка.

— Семиногий перувианский паук-упырь, страшно редкий вид! — прошептал Булле в полном восторге. — Он высасывает мозг у насекомых, тем и питается.

— Какой мозг? — сказала Лисе и посмотрела на Булле. — Я думала, что у насекомых нет мозга.

— Вот поэтому-то семиногий перувианский паук-упырь так редко встречается, — прошептал Булле. — Попробуй-ка найди насекомых с мозгом.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Лисе.

— Это написано…

— Не надо, — перебила она его. — В книге под названием «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».

— Именно, — сказал Булле. — Если ты поищешь мыло времени и прищепки, я пока попробую поймать этот редкостный экземпляр паука. Договорились?

— Но у нас всего один фонарик.

— Ну так включи верхний свет.

— Верхний свет… — Лисе удивленно заморгала. — Что же мы сразу его не включили?

— Потому что тогда было бы не так страшно, — и Булле посветил фонариком на выключатель у двери.

Лисе повернула его, и в подвале изобретателя доктора Проктора вспыхнул яркий белый свет.

Он озарил котлы, автоклавы, ведра и полки, заставленные банками с самыми разными порошками и химикалиями, железные и стеклянные трубки и пробирки. На стене почему-то висело старое ружье с хоккейной шайбой на прикладе. Рядом с ружьем красовалась фотография, которую Лисе очень любила. Молодой доктор Проктор на своем мотоцикле во Франции. В коляске сидела она — красавица Жюльет Маргарин с длинными рыжеватыми волосами, его тогдашняя возлюбленная и вечная любовь. Они улыбались так счастливо, что у Лисе всегда щемило сердце при виде этого снимка. В первой открытке, которую доктор Проктор прислал им, говорилось, что он напал на ее след. Ту открытку он отправил из Парижа в июне. Интересно, как обстоят дела сейчас?

Взгляд Лисе продолжал блуждать по подвалу и остановился на почти пустой банке с землянично-красным порошком на дне. Но ее внимание привлек не красный цвет порошка, а этикетка.

Этикетка гласила: