В прекрасный солнечный день под ясным светло-голубым небом это место казалось еще более запущенным.
Адрес Максу дал консьерж дома, в котором Бисон жил в свою лучшую пору – роскошный комплекс апартаментов с видом на Приморский парк, где по утрам совершали пробежки трусцой довольные жизнью, благополучные люди. Яхт-клубы тоже здесь под боком. А из окон апартаментов можно наблюдать превосходные, как на открытках, флоридские закаты. Консьерж подумал, что Макс – агент по взысканию долгов, и попросил при встрече переломать этому засранцу ноги.
Трейлерный парк – не приговор. Они бывают разные. Сортом повыше маскируют свою сущность, скрываясь за аккуратно покрашенными заборами, обсаженными кустарниками роз. Ухоженные лужайки, почтовые ящики, все честь по чести. Некоторые даже заходят настолько далеко, что присовокупляют к своим названиям знаменитые фамилии, например Линкольна, Вашингтона или Рузвельта. Но большинство трейлерных парков не столь амбициозны. Они не канителятся, а поднимают руки и честно признаются, что собой представляют. И местоположение выбирают где-нибудь рядом с мусорной свалкой.
Та, что соседствовала с пристанищем Бисона, выглядела так, будто над ней недавно пронесся ураган. Нагромождение сломанных микроволновых печей, телевизоров, холодильников, выпотрошенных автомобилей. И мусор, везде мусор. Его было так много, что он вписывался в ландшафт, а предприимчивые обитатели на кучах поставили указатели в виде стрелок с номерами трейлеров. Сами трейлеры, во всяком случае снаружи, находились в таком жутком состоянии, что Макс принял их за предметы свалки, пока не заметил в окнах людей. Нигде ни одного исправного автомобиля. Ни собак, ни детей. Здесь жили люди, лишенные социальных пособий, героиновые наркоманы, мелкие преступники, конченые горемыки, прирожденные неудачники.
Трейлер Бисона, стоящий на красных кирпичных блоках, тоже был весь разбитый. Облупившаяся некогда белая краска. По обе стороны от крепкой на вид коричневой двери с тремя замками, сверху, посередине и внизу, виднелись два окна, закрытые изнутри ставнями.
Макс остановил машину.
Постучал в дверь и отошел, чтобы его можно было увидеть в окно. За дверью послышался собачий лай на низких тонах, царапанье когтей. В левом окне ставня приоткрылась.
– Мингус?! Макс Мингус? – крикнул Бисон.
– Да, ты угадал. Открывай, надо поговорить.
– Кто тебя послал?
– Никто.
– Если ищешь работу, то у меня туалет давно не чистили. – Бисон усмехнулся.
– Конечно, я этим займусь, – сказал Макс. – После того как поговорим.
Этот паразит не утратил способности смеяться над неудачами других. Голос прежний, нечто среднее между писком и глухим ворчанием.
Ставня открылась, и Макс увидел лицо Бисона. Круглое, обрюзгшее, бескровное. Он проверял, нет ли кого рядом с Максом.
Через несколько секунд за дверью зазвенели цепочки. Их было много, штук пять-шесть. Бисон принялся открывать замки. Внутренняя часть двери у него, наверное, похожа на корсет садомазохистов.
Бисон приоткрыл дверь, щурясь от света. Толстую цепочку оставил на двери, на уровне шеи. У его ног в дверную щель высунул морду питбуль. Посмотрел на Макса и гавкнул.
– Чего тебе, Мингус? – спросил Бисон.
– Хочу поговорить о Чарли Карвере.
Судя по позе, которую принял Бисон, Макс не сомневался, что в одной руке у него пистолет, а в другой собачий поводок.
– Тебя послали Карверы?
– Нет, к тебе не посылали. Просто я занимаюсь сейчас этим делом.
– Едешь на Гаити?
– Да.
Бисон снял цепочку и распахнул дверь. Кивком пригласил Мингуса входить.
Внутри было темно, особенно после яркого дневного света, отчего вонь казалась еще более интенсивной. Привычный ко всему, Макс чуть не потерял равновесие. Зловоние застало его врасплох, ударило в лицо смесью экскрементов, гниения и прочей мерзости настолько сильно, что он ощутил позывы к рвоте. Прижал платок к носу, дышал ртом, отчего тут же начало щипать язык.
Повсюду мухи. Жужжали, лезли в лицо, садились на руки. Макс не успевал отмахиваться. Бисон потащил питбуля в угол и к чему-то привязал.
– Следи за своей машиной, иначе эти малолетние паршивцы живо соскребут с нее краску.
Он открыл левую ставню и вгляделся. Мухи с громким жужжанием ринулись на яркий свет.
Макс забыл, какой Бисон коротышка – метра полтора, не более, – и насколько непропорционально огромной была его голова, похожая на столовую ложку.
В отличие от большинства здешних частных детективов Бисон никогда не служил в полиции. Он начал трудовой путь ходатаем по темным делам в отделении демократической партии во Флориде, собирая грязь на соперников и союзников в равной мере и конвертируя это в политическую валюту. В семьдесят шестом, после выдвижения Картера на пост президента, бросил политику и занялся частным сыском. Не брезговал ничем, никакими мерзостями, губил людей, разрушал браки, политические карьеры, обваливал бизнес. В общем, выполнял любые заказы. И нажил миллионы. Одевался, ездил на машинах, ел, трахался – все по высшему разряду. Макс вспомнил, как выглядел Бисон в свои лучшие времена. Костюмы от модных модельеров, сшитые на заказ мягкие, украшенные кисточками мокасины из лакированной кожи, рубашки такие белые, что светились, вокруг облако косметики, наманикюренные ногти, на мизинце массивное кольцо. К сожалению, комплекция гнома не позволяла Бисону выглядеть эффектным даже при всем богатстве. В своем костюме за несколько тысяч долларов он всегда напоминал Максу нервного мальчика, направляющегося к первому причастию в воскресном костюмчике, который выбрала для него мама.
Теперь на нем была дешевая черная рубашка с короткими рукавами и оранжевыми и зелеными пальмами на груди. Сверху грязный жилет.
Но не это потрясло Макса. Не рубашка и не жилет.
Памперс.
Клайд Бисон носил памперс, похожий на детский, но большой.
Что за чертовщина?
Макс оглядел трейлер. Он был почти пуст. Потертый линолеум, зеленоватое кресло с вылезшей наружу набивкой у спинки, упаковочная клеть, которая служила столом. Пол грязный, первоначальный желтый цвет угадывался лишь в трещинах, проделанных когтями питбуля. И повсюду собачье дерьмо – свежее, засохшее и полузасохшее.
Как Бисон докатился до такой жизни?
Окна справа закрывали сложенные у стены картонные ящики. Большей частью мокрые и покореженные. Свет в помещение проникал сквозь щели в ставнях, прорезая густые слои табачного дыма. Мухи бились в окна, страстно желая вырваться из этой помойной ямы.
Пес из своего мрачного угла посверкивал глазами на Макса и время от времени рычал.
Можно было предположить, что там сзади у Бисона кухня с кучей грязной посуды и гниющими остатками пищи. Как выглядит спальня и ванная комната, Максу думать не хотелось.