Должен признаться, я далеко не все понимал, и у меня по-прежнему оставалось множество вопросов. Почему, например, Мардук не приказал жрецам оживить его, почему не отправился на прогулку по городу в своем золотом наряде — таким, каким все привыкли видеть бога. До встречи с Мардуком мне, конечно, и самому не доводилось встречать бога ни на улицах, ни где бы то ни было еще.
Он прочел мои мысли. Тревога, казалось, не отпускала его.
«Дело в том, Азриэль, — заговорил он, — что жрецы недостаточно сильны, чтобы помочь мне обрести плоть. Им не представить меня на месте статуи. В отличие от тебя, они неспособны мысленно нарисовать мой образ, заключенный в золото, а потом выпустить на свободу. У них нет твоего дара. Но даже если бы они могли оживить меня, какая судьба меня ожидала бы? Бесконечный новогодний праздник в окружении преданных почитателей? Я встречал богов, которым это нравилось. Но что в результате? Ничего. Они оказывались во власти тех, кто стремился коснуться их одежд, кожи, волос, и, в конце концов утомленные таким вниманием, с воплями скрывались в тумане. Нет, я готов принять такую участь, только если Вавилон будет нуждаться в моей жертве. А Вавилон в ней не нуждается. Вавилону нужно другое. И ты знаешь что».
«Кир Персидский, — кивнул я. — С каждым днем он все ближе… И вскоре захватит Вавилон. А тогда… тогда… — Я запнулся. — Тогда вместе со всеми жителями он уничтожит и моих соплеменников… Или помилует нас и позволит остаться здесь…»
Мардук обнял меня, и мы смело пошли сквозь толпу, собравшуюся поглазеть на нас и заинтригованную нашим поведением. Вскоре мы оказались в другом саду, моем любимом, где всегда играли музыканты. Там звучала еврейская музыка и часто танцевали мои соплеменники. В тот момент я не хотел с ними встречаться. Как выяснилось, не хотел этого и Мардук.
«Думаю, мы не туда пошли, Азриэль», — сказал он.
«Почему? — удивился я. — Ведь они обратят на нас не больше внимания, чем все остальные. Они увидят рядом со мной богатого человека. Я ведь торговец. Скажу им, что продал тебе золотой пояс и драгоценные камни».
Он рассмеялся, но все же настоял на том, чтобы мы сели, придвинулись ближе друг к другу и говорили шепотом.
«Что ты знаешь о персах? — неожиданно спросил он. — Что тебе известно о городах, завоеванных Киром?»
«Ну-у… Персы распространяют лживые слухи, будто Кир приносит мир и процветание и никого не трогает. Я им не верю. Он такой же безжалостный жестокий убийца, как все другие цари. Он напоминает мне Ашшурбанипала. [20] Не думаю, что, захватив наш город, персы проявят милосердие к его жителям. Разве можно им доверять? Ты, например, доверяешь?»
Я вдруг понял, что Мардук не слушает меня.
«Вот что я имел в виду, когда сказал, что мы не туда идем, — произнес он, протягивая руку вперед. — Впрочем, они все равно нашли бы нас. Веди себя спокойно и ничего не говори».
Проследив за его жестом, я увидел еврейских старейшин, направлявшихся в нашу сторону. Они решительно прокладывали себе путь через толпу, оттесняя людей и грубо отталкивая тех, кто не уступал дорогу. Во главе шествовал прорицатель Енох. Его седые волосы развевались, и весь его облик свидетельствовал о кипевшей внутри ярости. Он смотрел прямо на нас и, конечно, сознавал, что перед ним Мардук, в то время как все остальные видели лишь знатного господина и рядом с ним меня, полусумасшедшего Азриэля, влиятельного, милосердного, покорного, вечно доставлявшего всем массу неприятностей. Спутники Еноха выглядели неуверенными и явно чувствовали себя неловко, боясь спровоцировать бунт.
Мардук посмотрел Еноху прямо в глаза. Я последовал его примеру. Енох остановился поодаль. Как и все прорицатели, он был полуобнажен и с ног до головы покрыт грязью и пеплом. В руках он сжимал толстую палку, служившую ему посохом. Я не относился к числу его почитателей и в тот момент впервые осознал, что передо мной действительно провидец, ибо во взгляде его явственно прочел беспредельное негодование, смешанное с неистовой, иступленной верой.
— Вот ты где!
Енох взмахнул палкой и ткнул ею в грудь Мардука.
Толпа в ужасе отпрянула, хотя люди по-прежнему видели перед собой лишь знатного горожанина.
А потом случилось самое страшное.
«Да падет на тебя все награбленное! — произнес провидец, глядя на Мардука широко раскрытыми глазами. — Да облачишься ты в золото, похищенное твоими воинами из Иерусалимского храма, ибо ты, глупый, бесполезный идол, должен быть сделан из металла!»
И прежде чем я успел что-либо предпринять, Мардук и впрямь начал покрываться золотом. Он отчаянно противился этому, и я старался помочь ему как мог. В результате совместными усилиями нам удалось добиться, чтобы слой золота сделался очень тонким. К тому же оно не сияло так ярко, как прежде в моих видениях. Тем не менее Мардук был с ног до головы покрыт золотом, и улица наполнилась топотом бегущих ног. А когда я взглянул на крыши близлежащих домов, то увидел, что они буквально забиты зеваками.
И тут мой отец, пробравшись сквозь толпу, подбежал к Еноху и вскинул руку.
«Разве ты не понимаешь, что своим поступком вредишь всем нам?» — вскричал он.
Отец обернулся и взглянул на покрытого тонким слоем золота Мардука. Воспользовавшись моментом, Енох ударил отца палкой.
Я был вне себя от ярости, но мои братья окружили провидца, а Мардук взял меня за руку.
«Останься со мной, — умоляющим шепотом произнес он и так же тихо спросил: — Скажи, я весь покрыт золотом?»
Я ответил, что да. Его с ног до головы покрывало золото, и слой становился все толще, но он не производил впечатления ожившего идола, каким казался поначалу. Мардук улыбнулся и принялся оглядывать заполненные народом крыши. Люди завопили.
«Замолчите!» — крикнул Енох, тряся бородой и ударяя посохом о мостовую.
Он повернулся к Мардуку.
«А ты, Мардук, бог Вавилона, просто самозванец и обманщик, изгнанный из храма!»
О, если бы ты видел Еноха в тот момент! Он был само величие. Поверь, прорицатели обладают огромной силой, они очень могущественны.
«Отлично, он сам подсказывает нам выход из положения, Азриэль», — усмехнулся Мардук.
«Хочешь заставить их поверить в себя? — спросил я. — Для этого тебе достаточно лишь исчезнуть и появиться вновь. Я помогу».
Ответом мне был уничтожающе презрительный взгляд.
«Понимаю, — кивнул я. — Ты разочарован и недоволен мною, поскольку не желаешь больше быть богом».
«Да кто же может этого желать, Азриэль? Нет, я выразился неточно. Кто готов отдать за это жизнь? Однако нам надо спешить. Времени мало. Твой прорицатель вот-вот взревет, словно разъяренный бык».
Он оказался прав. Не могу представить, как внутри столь хилого тела мог таиться поистине громовой голос.