«Скажи, — перебил меня Зурван, — есть ли что-то, о чем тебя особенно тянет рассказать? Что-то, пробудившее в тебе гнев или печаль?»
«Не хочу тебя разочаровывать, но я такого не припомню. Повсюду я видел только красоту. Вот взгляни на эти цветы, посмотри, какие удивительные краски! Да, время от времени мне являлись духи, но я не обращал на них внимания, и они исчезали, а глазам моим снова представал яркий мир живых. Мне нравились многие вещи, и я жаждал обладать ими. Более того, я знал, что могу безнаказанно украсть любое украшение. Я даже обнаружил в себе способность усилием воли притягивать драгоценности — нужно только остановиться недалеко от них. Но я вернул все, что взял. А еще я нашел в карманах деньги и золото, хотя понятия не имею, как они там оказались».
«Я положил их туда, — пояснил маг. — Ну, что еще? Что еще ты видел или чувствовал? Что тебя удивило?»
«Греки, — ответил я. — Они столь же практичны, как и люди моего народа… Хотя теперь я не знаю точно, к какому племени принадлежал… Они следуют этике, причем не религиозной, не в смысле поклонения богам. Их нравственность не только в том, чтобы не угнетать бедных, помогать слабым и делать все во славу богов, нет, это нечто другое… нечто такое… такое…»
«Абстрактное, — закончил за меня маг. — Нечто неощутимое, не поддающееся объяснению и далекое от своекорыстия, заботы только о собственных интересах».
«Да, именно так, — согласился я. — Их законы касаются правил поведения, не обусловленного религией. Тем не менее они не отличаются особой душевностью и совестливостью и бывают жестоки. Но разве это не свойственно всем народам?»
«На сегодня хватит, — сказал Зурван. — Я узнал то, что хотел».
«А что ты хотел узнать?»
«Ты не испытываешь зависти к живым».
«А почему я должен ее испытывать? Я бродил весь день и совершенно не устал, только иногда хотелось пить. Никто не может причинить мне вред. Так с чего мне завидовать живым? Напротив, мне жаль их, ибо впереди их ожидает участь жалких, несчастных духов или демонов. Лучше бы им родиться заново и стать такими, как я. Но я понимаю, что все они… как ты сказал… обречены быть вечно привязанными к земле… К тому же…»
«К тому же — что?»
«Я не помню себя живым. Знаю, что был им, — ты… или я сам… говорил об этом. Точнее, мы оба знаем это, мы вспоминали о проклятой табличке и неумело проведенном обряде, но… я совершенно не помню себя живым. Не помню, как испытывал боль, обжигался или падал, как шла у меня кровь… Кстати, ты прав, я не нуждаюсь во внутренних органах, и если вдруг пораню себя, кровь может потечь, а может и нет — зависит от моего желания».
«Однако, как ты убедился, многие духи ненавидят живых. Это нельзя отрицать».
«Но почему?»
«Потому что они пребывают в тени и не могут получить то, что жаждут. Они невидимы и жалки, не умеют передвигать предметы и обречены вечно сновать в воздухе, словно насекомые».
«А если я стану невидимым и взлечу к веселым высшим духам?»
«Попробуй. А потом возвращайся целым и невредимым. Если, конечно, не попадешь в рай».
«Думаешь, получится?»
«Нет. Но я не вправе отказать тебе в возможности попасть на небеса. Никому нельзя в ней отказывать».
Я немедленно повиновался и сбросил с себя плоть, приказав ей, однако, оставаться под рукой.
Во внутреннем дворе я огляделся и увидел множество духов, окруживших меня плотной толпой. Демоны яростно бросились в атаку, и мне пришлось драться с ними. Другие духи то и дело хватали меня и задавали вопросы, желая узнать хоть что-то о тех, кто остался в мире живых.
Неприкаянных духов мертвых я встречал и в нижних, и в верхних слоях, но те, что поднимались выше, были светлее и явно сильнее — во всяком случае, выглядели они гораздо лучше, чем бесцельно и неуверенно, словно слепые, болтавшиеся возле самой земли духи-страдальцы.
Но когда я взлетел еще выше, веселые духи уставились на меня в изумлении и начали жестикулировать, указывая руками вниз и тем самым настойчиво веля мне спуститься, словно я был неразумным ребенком, по глупости переступившим порог святилища. Через мгновение они окружили меня, и я смог разглядеть их получше. Большинство из них обладало хоть и нечеткими, переливающимися, но телами, у одних — крылья за спиной, у других — длинные белые одежды. Они не проявляли ни враждебности, ни презрения, просто указывали вниз, требуя, чтобы я покинул их владения.
Я заявил, что не намерен подчиняться, но когда попытался продолжить движение вверх, то увидел, что мне перекрыли путь. Вдалеке, за толпой духов, на мгновение сверкнул, ослепив меня, яркий свет — и в ту же секунду я рухнул вниз.
Очнулся я в полной темноте, чувствуя, как демоны раздирают на части мое невидимое тело и дергают меня за невидимые волосы. Приказав себе раствориться в воздухе, я вырвался и взлетел, а потом вернул себе руки и принялся расшвыривать демонов в разные стороны, ругая и проклиная тварей на всех известных им языках, пока наконец они не убрались прочь.
Я осмотрелся, стараясь понять, где нахожусь. Неужели я упал ниже земли? Вокруг царил непроглядный мрак, и рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Духи либо сбежали, либо спрятались во тьме — наверное, из-за них воздух казался таким плотным и непрозрачным.
Внезапно из тумана возник некто. На губах его застыла коварная улыбка. Несмотря на вполне человеческий облик, такой же, как у меня, я сразу почувствовал, что это могущественный дух и он опасен. Дух бросился на меня, целясь руками мне в горло, на помощь ему поспешили демоны, окружившие меня со всех сторон. Я отчаянно боролся, проклинал духа, кричал, что он бессилен против меня, сыпал всеми известными мне ругательствами, гнал его прочь и наконец сумел схватить его за шею. Я принялся трясти его, пока он не взмолился о пощаде. Полностью утратив человеческий облик, дух превратился в клок тумана и обратился в бегство. Демоны тоже пропали.
«Хочу вернуться к повелителю», — произнес я и закрыл глаза, теперь уже мысленно обращаясь к учителю, к собственной плоти и ожидавшей меня одежде…
Очнулся я в кабинете Зурвана и обнаружил, что сижу на одном из его греческих стульев, а сам учитель удобно устроился возле столика для письма, положив ноги на специальную скамеечку. Он постукивал пальцами по столешнице и внимательно смотрел на меня.
«Ты видел, где я был и что делал?» — спросил я.
«Не все, — ответил он. — Только как ты взлетел, а духи верхних слоев не позволили тебе подняться выше».
«Да, — кивнул я, — они не пустили меня, но обращались со мной хорошо. А ты видел свет вдалеке?»
«Нет, не видел», — покачал головой Зурван.
«Наверное, это свет с небес, — предположил я. — И оттуда должна спускаться лестница до самой земли. Но почему она предназначена не для всех мертвых, почему к ней не допускают тех, кто обижен и зол?»
«Этого не знает никто. И не жди ответа от меня. Попробуй сам найти объяснение. А почему ты уверен, будто там вообще есть лестница? Эту тайну открыли тебе зиккураты, пирамиды или, может, легенда о горе Меру?»