Затем она подняла глаза.
На крыше соседнего с рестораном дома был человек.
Тереза пригнулась и стала искать укрытие, но тут же осознала, что этот человек уже ничем ей не опасен. Она снова нашла его глазами. Человек лежал головой вниз на ближнем скате черепичной крыши, и лишь нога, застрявшая между стойками деревянных лесов, не давала ему соскользнуть дальше. В него стреляли, и не раз. Кровь, сочившаяся из его головы и груди, стекала по черепице, по доскам деревянных лесов.
Сердце Терезы бешено колотилось, руки дрожали. Ее обуревали прямо противоположные побуждения: окрикнуть этого человека, завопить от ужаса, позвать кого-нибудь на помощь, бежать куда глаза глядят, вскарабкаться по лесам и помочь, если он вдруг еще жив.
Ничего такого она не сделала. Она просто стояла, дрожа от страха, и смотрела на мертвеца, повисшего на крыше.
Истошно выли сирены «скорой помощи», гремел искаженный мегафоном голос. Чуть в стороне, поближе к Старому городу, в небе висел вертолет. Опять застучали выстрелы, не так уже громко.
Тереза развернулась и побежала по проулку на выход. Впереди, в четком прямоугольнике света время от времени проезжали машины. Вылетев на Истбурн-роуд, она почти наткнулась на женщину, толкавшую коляску с близнецами.
— Человек! — крикнула Тереза, задыхаясь и с трудом артикулируя слова. — На крыше! Там, там! Человек на крыше!
Голос Терезы сорвался, и она долго, натужно закашлялась.
Женщина взглянула на нее, как на сумасшедшую, и покатила коляску дальше. В полном уже отчаянии Тереза стала искать глазами, кто бы мог ей помочь.
По улице буднично снуют машины, сирен не слышно, и даже вертолет куда-то исчез. Тереза посмотрела налево и направо; в одном направлении улица сворачивала к железнодорожному мосту, в другом — пропадала из виду среди старых краснокирпичных зданий и безликих бетонных жилых корпусов.
Она снова взглянула на крышу, с которой свисал человек.
Оттуда, где она сейчас стояла, его не было видно, не было видно и лесов. Новая загадка: она же своими глазами видела, что леса возведены до высоты дымовых труб и перекидываются на эту, фронтальную часть крыши. Их должно быть отсюда видно. Она вернулась проулком к тому месту, где он расходился направо-налево, и обернулась.
На крыше лежал человек, застрявший ногой в лесах. Где-то пугающе близко — стрельба, вой сирен, стократно усиленный голос. В конце проулка, в крошечном отсюда прямоугольнике света, ничто не движется.
Тереза закинула руку за голову, нащупывая клапан.
К этому времени Тереза уже столько раз просматривала каталог сценариев, что перестала в нем путаться, однако количество и разнообразие предлагаемого софта, а также сложная организация самой базы данных продолжали ее несколько пугать.
Бесконечно множащиеся варианты создавали восхитительное чувство свободы, делали Терезу привередливой. Стоило ей кликнуть новый выбор, как появлялось бессчетное количество опций, каждая из них расходилась на бессчетное количество опций низшего уровня, каждая из которых открывала бессчетное множество разнообразных вариантов, и каждый из этих вариантов представлял собой самостоятельный, поразительно законченный мир, полный звуков, света, движений, событий, опасностей, путешествий, физических ощущений. Едва ли не каждый сценарий был связан отсылками с множеством других. Войдя в любой из них, ты обретал колдовское ощущение безбрежности, возможности скитаться и исследовать, не сдерживая себя страхом перед грозящими опасностями.
Экстремальная реальность была ландшафтом расходящихся дорог, бессчетные разы пересекавших друг друга, вечно манивших к чему-то новому, увлекая, но никогда не приводя к пределам постигаемого мира.
Сегодня Тереза выбирала сценарии осторожно, стараясь прикинуть, сколько реального времени уйдет на каждый из них и сколько придется ей пробыть в экстремальной реальности. За последние дни она нехотя осознала, что не стоит с этим делом так уж усердствовать.
Она ограничила себя тремя взаимно не связанными сценариями с повтором по требованию. Два первых были из тех, которые использовались для фэбээровских тренировок и поднадоели уже Терезе, несмотря на впечатляющую достоверность ощущений. Но ведь скоро опять на работу, и можно было только гадать, чего там наплел про нее Кен Митчелл. Самостоятельное, в нерабочее время и за свои кровные деньги приобретение нового опыта на тему «нейтрализация и арест» может быть зачтено ей в плюс — если будет нужда в каких-то там плюсах. Но усердие усердием, а скука скукою, и потому она решила поэкспериментировать, выбрав третьим короткий сценарий, изображавший серьезное ДТП; по замыслу авторов, юзер научался предвидеть несчастные случаи, а также их избегать.
Но и сделав этот последний выбор, Тереза не ушла из каталога. Ей хотелось чего-то другого, чего-то не связанного с риском и ответственностью. Жизнь отнюдь не исчерпывается перестрелками и транспортными авариями, ее манили и многие другие приключения тела и разума, особенно — тела.
Она была в чужой стране, одна, никому здесь не известная. Ей хотелось слегка поразвлечься.
Тереза не смущалась своих интересов, но у нее были большие опасения, что о них узнает персонал. Как магнитом притягивала возможность познакомиться с новыми гранями жизни — и страшила сама уже мысль, что у этого знакомства могут быть свидетели.
А потому она не спешила с выбором, а раскрыла сперва руководство для пользователей, лежавшее на столике рядом с компьютером, и нашла в нем главу о мерах предосторожности.
Руководство было написано не примитивным человеческим существом, а сдвинутым на технике гением; работы подобного рода не редкость, читать их трудно, а понять почти невозможно. Но упорство, как и вера, двигает горы, и Тереза нашла-таки утешительные указания: выбирая сценарий, пользователь мог закодировать свой выбор. Исходно это было связано с программированием наночипов. По умолчанию им присваивались коды, доступные техническому оператору, однако пользователь мог заменить их другими, известными только ему.
Чтобы активировать защитные средства, пользователь должен обратиться к следующей опции…
Тереза обратилась к следующей опции, а затем сделала окончательный выбор сценария. В самый последний момент оказалось, что это шаровара, придав ее предвкушениям особую остроту. Наночипы программируются быстро. Тридцать секунд спустя периферийное устройство положило на стол герметически закрытый пластиковый пузырек; в нетерпении поскорее начать, Тереза взяла его и понесла в отведенную ей кабинку.
10 января 1959 года; Тереза была жандармом, патрулировавшим ночью эмигрантский квартал Лиона.
Ее звали Пьер Монтень. У нее была жена по имени Агнес и двое детей, семи и пяти лет от роду. Булыжная мостовая блестела от мерзкого, ни на секунду не прекращавшегося дождя. Над входами в клубы и рестораны горели одинокие лампочки, по улицам носились машины, отчаянно гудя и почти не соблюдая правил. Тереза пыталась думать по-французски, на языке, ей не известном. В состоянии, близком к панике, она заставила себя перейти на английский. Все вокруг было черно-белое.