— Привет-привет, — произнес Форсайт, обращаясь к Мими.

Амброуз тем временем быстро сунул записку обратно в карман.

— Здравствуй, Форсайт. Я как раз говорила Маделайн, что по-прежнему не понимаю, к чему такая спешка, — произнесла Минерва. — Чарльз наверняка вернется, а пока он жив, регис — он. Мне все это не нравится. После событий в Париже я уверена, что мы слишком торопимся.

— Дорогая Минерва, я вполне понимаю ваше беспокойство. Но меня тревожит то, что после событий в Париже вопрос времени сделался существенным. Мы не можем терять попусту то, что у нас имеется, — отозвался Форсайт.

Минерва что-то недовольно пробурчала, а Мими изо всех сил постаралась сохранить безразличный вид. Газеты были забиты кровавыми подробностями несчастья, произошедшего в Париже. Никто из вампиров там не пострадал, но во время беспорядков нескольких фамильяров задавили насмерть. В трагедии обвинили не имеющий лицензии таиландский цирк, чьи дрессировщики не совладали с животными, одной из причин было также названо нарушение норм противопожарной безопасности.

Джек, вернувшись домой через день после тех событий, рассказал Мими, что произошло на самом деле и как Чарльз предотвратил худшее. Но, невзирая на старания Чарльза, отель «Ламбер» чуть не сгорел дотла — это едва удалось предотвратить. Новые хозяева отеля были вне себя от ярости и грозились разорвать договор, но их утихомирила графиня, предложив в качестве возмещения ущерба кое-какие предметы меблировки, имеющие историческую ценность.

Близнецы решили, что делиться с Комитетом вестями о предполагаемой кончине Чарльза не следует. Джек, вопреки всем доводам в пользу обратного, продолжал верить, что их отец жив, и Мими согласилась, что лучше, если сообщество и далее будет полагать, что Чарльз отсутствует по собственной воле. Ни к чему давать повод для паники. Голубая кровь и без того нервничает.

В зал вошел Сеймур Корриган, всем видом извиняясь за то, что едва не опоздал. Теперь все были на месте. Семеро стражей, символизирующих семь изначальных семейств, согласно требованиям традиции.

Ведущий аукциона, хладнокровного вида мужчина в синем блейзере и красном галстуке, поднялся на возвышение.

— Дорогие гости, я рад приветствовать вас на аукционе, посвященном импрессионизму и модерну, — объявил он.

Присутствующие вежливо поаплодировали. На экране над головой у ведущего появился портрет Курта Кобейна, увековеченного на полотне яркими, полными жизни красками. Мими подумалось, что этот портрет здорово смахивает на картинку из молитвенника. Гадкий рокер в виде святого.

— Первый лот — работа Элизабет Пейтон. Начальная цена — пятьсот тысяч долларов.

С первым ударом молотка заседание Совета началось по-настоящему.

Глава 37

ШАЙЛЕР

Это произошло во время их пребывания в Сиднее. Прямо посреди Чайнатауна, в маленькой аптекарской лавочке — там продавался зеленый чай того самого сорта, который Шайлер любила пить по утрам. Сперва у девушки задрожали ноги, потом руки, а далее по всему телу пошли судороги, и Шайлер рухнула на пол, выронив жестяную коробочку, и забилась на холодном линолеуме пола.

— Отойдите... ничего страшного... у нее просто... у нее эпилепсия! — Заявил Оливер, отталкивая всех. — Просто отойдите, ей нужен воздух! Пожалуйста! Это пройдет!

Это было очень странное чувство — когда твое тело тебе не подчиняется, бунтует против твоих приказов, как будто в него вселился злой дух.

У Шайлер было такое ощущение, будто она смотрит на себя со значительного расстояния. Все как будто происходило не с ней, а с какой-то другой девушкой. Эта девушка лежала на полу, и у нее судорожно дергались руки и ноги, а изо рта шла пена.

— Извини, пожалуйста, — прошептала Шайлер, когда приступ наконец-то прекратился.

Девушку перестало трясти, но сердце у нее по-прежнему колотилось так, словно она пробежала милю за минуту.

— Ничего страшного. Все в порядке, — произнес Оливер, осторожно помог ей подняться на ноги и подставил плечо.

— Вот... вода... — Владелец лавочки поднес к губам Шайлер картонный стаканчик.

Шайлер была благодарна ему и посетителям лавочки за доброжелательность. Опираясь на Оливера, девушка вышла из лавочки и направилась на автобусную остановку. Там уже ждал автобус, идущий обратно в район Роке.

— Скверное дело, — произнес Оливер после того, как они заплатили за билет по студенческому тарифу и отыскали места в задней части салона.

Оливер выразился еще слишком мягко. Пожалуй, настолько паршиво ей не бывало еще никогда в жизни. Сильнейшая головная боль, пена изо рта, едва не удушивший ее язык... Что там говорила доктор Пат, когда Шайлер была у нее в последний раз? Что вампирская сила — дар, но она же может стать и бременем. Человеческое тело Шайлер воспринимало трансформацию как болезнь и желало изгнать ее.

— Ты точно чувствуешь себя нормально? — Снова переспросил Оливер, когда Шайлер подалась вперед и обхватила голову руками.

— Все в порядке, — отозвалась девушка. — Правда.

Это были ее последние слова перед обмороком. Когда они вернулись в гостиницу и ей действительно стало лучше, Шайлер завернулась в махровый халат и устроилась на маленьком балкончике, примыкающем к ее комнате. Тем временем Оливер на крохотной кухне вносил завершающие штрихи в карри собственного приготовления. Потом он вошел, держа в руках миску, над которой поднимался пар, и уселся перед Шайлер с ложкой. За время бегства они оба научились готовить. Оливер специализировался на индийском карри с курицей и бананами, а Шайлер любила интересные сочетания макарон со всем, что найдется в холодильнике. Иногда Оливер говорил, что эти сочетания даже чересчур интересны.

— Спасибо, — поблагодарила девушка и с радостью взяла миску горячего карри.

Она зачерпнула полную ложку, поднесла к губам и подула, чтобы не обжечься.

С балкона открывался вид на сиднейский порт; акватория порта была усеяна парусными судами и океанскими лайнерами. Океан был темно-зеленым. Шайлер подумала, что он напоминает цветом глаза Джека, и одернула себя. Она не должна думать ни о Джеке, ни о том, что он делает, ни о том, скучает ли он по ней. Девушка сосредоточилась на еде. Оливер смотрел на нее сквозь раздвижные стеклянные двери.

У него было сейчас особенное выражение лица, и Шайлер знала, что оно означает. Оливер вышел на балкон, поставил рядом с девушкой чашку чая и присел на пластиковый стул.

— Скай, нам нужно поговорить.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Олли.

Шайлер глотнула чаю. Поразительно, но после всего произошедшего Оливер все-таки умудрился купить ту упаковку чая. Он просто прекрасный проводник.