При упоминании о своей грубости Меган покраснела.
– А ведь до шестнадцати лет, пока вы жили в Нью-Йорке, вас воспитывали по самым строгим канонам, как надлежит благороднейшей леди.
– Откуда вы знаете?
– Поинтересовался у Брандта Донована, чтобы составить о вас собственное мнение. Я не люблю сюрпризов. – Лукас выждал секунду и продолжал: – Составленный образ, правда, слегка погрубел. Возможно, Запад подпортил. Вы стали более толстокожей. Так легче себя защитить. И для уверенности, чтобы вас всерьез воспринимали как хозяйку и руководителя «Адамс экспресс», надели брюки. А также для того, чтобы оградить себя от внимания некоторых мужчин.
– Каких еще мужчин? – саркастически сказала Меган.
– Тех, что наверняка обивали бы ваш порог, если бы видели вас в подобающем платье.
– Вот еще!
– Вы мне не верите?
– До сих пор никто не обивал моего порога.
– А Эван с юнцами?
– Я же вам сказала, что я все выдумала. Хотела вас разубедить таким образом. Увы, не получилось.
– Какая жалость!
– Да, жалко.
– Ладно, расскажите мне о мужчинах в вашей жизни. Помимо тех юнцов.
– Не расскажу.
– Нет?
Она покачала головой:
– Мне нечего рассказывать.
– Вы хотите сказать, что за вами так никто и не ухаживал? Ни один мужчина? – В голосе Лукаса звучало недоверие. – И даже в те времена, когда вы еще не перестали носить платья?
– Ну, был один. Бобби Спенсер. Но он не в счет.
– Почему? – спросил Лукас.
– Ему было шесть лет. – Меган отвернулась, опасаясь увидеть, что он снова расхохочется. Но Лукас держал себя в узде, хотя по чуть заметным вибрациям в голосе чувствовалось, что он борется со смехом.
– Шесть?
– Да, тогда ему было шесть лет. А мне семнадцать. Он обычно провожал меня после воскресной службы и дарил цветы. Его матери не раз приходилось заходить к нам и уводить его домой.
– Остроумно. И все же я вам не верю. Я готов заключить пари на все похищенные деньги компании, что вы были вынуждены палками отбиваться от поклонников.
– Ничего подобного. Я полагаю, Калеб и без палок управился бы. У людей коленки подкашивались, стоило ему только глянуть на них с высоты своего роста.
– Такое чувство мне знакомо.
– В самом деле? Неужели кто-то был так высок, чтобы вас запугать, с вашим ростом?
– Нет, с тех пор, как мне было шесть лет, – ухмыльнулся Лукас. – Я имел в виду вас. Ваш взгляд порой бывает так холоден, что у людей может возникнуть желание начать чиркать спичками.
– И вы от него мерзли?
– Было раз или два. И здесь, в гостинице, все убеждены, что вы опасная женщина.
– Неправда! – выдохнула Меган.
– Правда. Когда я сюда поднялся, горничная дрожмя дрожала, бедняжка.
– Если бы вы не приковали меня к ванне, я бы не стала поднимать шум.
– Нет, конечно. Вы были бы сейчас в двадцати милях отсюда.
– Я уже говорила вам, что не убежала бы.
– Разумеется. Вам приятно быть в моей компании, особенно зная, что при первой возможности я отправлю вас в тюрьму.
– Могло быть и хуже.
– То есть?
– Если бы меня похитил Фрэнк, – сказала Меган. У нее побежали мурашки по коже от одной мысли о Фрэнке.
– А что, колоритный субъект, не правда ли? Как вы думаете, у него в лохмах много разной живности водится?
– Фу! Не знаю и знать не хочу. – Лукас засмеялся.
– Вы спать не собираетесь? – Он отодвинул свое кресло и встал.
– Пока нет, – сказала Меган, спуская на ковер обе ноги. – Я не слишком устала.
– Гм… тогда возникнет небольшая проблема, – нахмурился он.
– Какая проблема?
– Мне нужно отъехать на время, но я не могу оставить вас одну без наручников или непривязанную.
– Куда вы едете? – Меган подсунула руки под колени, чтобы не сучить ногами по полу.
– В «Большие родники».
– Почему бы и мне не поехать с вами?
– Лучше не надо, – рассеянно сказал Лукас.
– Зачем вы едете?
– Вы знаете зачем.
– Вы думаете, Сайлас Скотт сейчас там?
– Если не сейчас, то скоро будет, – сказал Лукас. – Он не уедет, пока не заглянет к Нелли.
Меган представила, как он встречается со своим противником, и ее захлестнула волна страха.
– А разве нельзя просто сообщить в полицию, где его найти? Так будет намного безопаснее.
– Нет. – Лукас плотно сомкнул челюсти. Она встала из-за стола.
– Лукас, дело того не стоит. Вас могут ранить. Убить. И потом, в конце концов, разве так уж важно, что именно вы его выследите?
– Ну так что выбираете? – сказал он, отворачиваясь, словно не слыша ее вопроса. – Веревку или наручники? Если веревку, мне придется связать вам обе руки, если наручники – одну.
– Ни то ни другое. Я никуда не уйду.
– Решайте, Меган. Я не могу сидеть здесь всю ночь. Выбирайте, как вам лучше провести несколько часов.
– Вы можете позволить мне по крайней мере сначала переодеться? Не ложиться же в постель в одежде.
– Хорошо. Только быстро.
Меган юркнула за ширму и скинула юбку с блузкой. Купить ночную рубашку он не додумался. Спать голышом? Нет, при данных обстоятельствах исключено, решила она и осталась в панталонах и комбинации.
– Закройте глаза, прошу вас.
– Ни за что в жизни.
– Отвернитесь хотя бы. Джентльмены не вынуждают леди дефилировать в том, о чем не принято говорить.
– Не принято говорить… опять эта дурацкая фраза, – тихо пробурчал Лукас.
– Что?
– Ничего. Я отвернусь. Только вы продолжайте разговаривать, чтобы я знал, что вы здесь. – Встав лицом к двери, Лукас пошел к комоду.
– Вы не подсматриваете? – спросила Меган.
– Нет, – солгал он, наблюдая за ней в зеркало.
– Я сейчас выхожу, – предупредила она.
Лукас следил, как она вытягивает шею и вращает головой вокруг ширмы, проверяя, отвернулся ли он.
– Начинайте говорить, – сказал он, чтобы отвлечь ее внимание от зеркала. Видит небо, если она раскроет его секрет, ярость ее будет поистине сокрушительна.