Талия замолчала, ожидая комментария Харриса. Но он ничего не сказал.
— Его тоже зовут Т.Ж. — Тод Жонас. Мы с ним очень похожи, принц Харрис. Однако он очень высокого роста и широкоплечий. Можешь себе представить, что такое для него тюрьма? Я умираю каждый день, думая о том, как он там. Ему осталось отсидеть четыре года и семь месяцев. И все благодаря твоей семье.
Харрис мог только смотреть на нее, отлично понимая, что за жизнь ведет в тюрьме ее брат.
Она продолжала говорить, ее голос дрожал от эмоций:
— Но несмотря на ваши усилия, он в безопасности. Пока. Я… оплатила его безопасность. Но, вероятно, не смогу оплачивать ее долго.
Талия снова замолчала, и он понял, что больше ей нечего сказать.
Прошло несколько минут, которые показались вечностью, прежде чем он смог заставить себя произнести хоть слово:
— Что бы я ни сказал, мне не удастся выразить, как я сожалею по поводу того, что произошло с твоим братом. Если твоя история правдива, то отвечать придется всем членам моей семьи…
— Если? — Она резко оборвала его на полуслове. — О, я говорю правду, принц Харрис. И мне представилась возможность это доказать.
Не сдержавшись, он придвинулся к ней ближе:
— Какая возможность? Кто тебе ее предоставил?
Талия посмотрела на него так, словно он сначала приказал ей выпрыгнуть из самолета без парашюта, а затем поймал ее:
— Так я тебе и расскажу.
— Это очень важно, Талия, — настаивал он. — Если я буду знать все подробности, то смогу тебе помочь. Я помогу.
— Конечно, поможешь. Ты докажешь, что твоя семья виновна в мошенничестве, и отправишь всех виновных в тюрьму вместо моего брата.
— Я не могу предвидеть, что именно произойдет, — я не знаю всех деталей. Но постараюсь помочь твоему брату.
Она ухмыльнулась, глядя на него:
— Вот так-то лучше. Ты не принимаешь конкретных решений, не даешь невыполнимых обещаний.
Харрис сердито на нее посмотрел, стараясь усмирить взглядом:
— Я еще раз повторяю, что не знаю всех деталей. Но я их узнаю и начну действовать. Это я могу тебе обещать. Я буду беспристрастно разбираться с подозреваемыми. Если члены моей семьи виноваты, они ответят.
— О, дай мне перевести дыхание!
— Ты считаешь, что я смогу сохранить мир в королевстве Зохейд, отдавая предпочтение фаворитам? Я отлично исполняю возложенные на меня обязанности, и каждый знает, что я никогда не поступлюсь своими принципами.
Ее глаза мягко мерцали, однако затем превратились в щелки.
— Умница. Но больше я ничего тебе не скажу. Что ты будешь делать? Будешь выпытывать у меня признание, как хотели сделать мои похитители?
Он жаждал избавить Талию от подобных сомнений и страха, раз и навсегда. Ему было неприятно, что она не чувствует себя в безопасности рядом с ним.
— Я еще раз клянусь, что рядом со мной тебе нечего бояться.
Харрис буравил ее взглядом, словно хотел силой воли внедрить в ее голову свою клятву. Она повела плечами, демонстрируя, что ей неловко.
Харрис выдохнул:
— Этот вопрос уладили, переходим к другим жизненно важным вопросам. Теперь, когда я знаю, что ты не журналист, как представлялась, и не шпион, как я предполагал, я задаюсь вопросом, не стала ли ты жертвой похищения из-за катастрофической дезинформации?
Она раздраженно на него посмотрела:
— Ты специально заходишь издалека, чтобы выяснить, не по той ли причине меня похитили, по которой ты меня освобождал? Ладно, давай уточним. Я приехала сюда, решив, что смогу доказать невиновность брата. И обнаружила информацию, которая смертельно опасна для клана аль-Шалаан. Я понятия не имею, как твой соперник так быстро обо всем догадался, возможно, информация была перехвачена, когда я общалась с адвокатом моего брата по электронной почте. Да, я знаю, почему меня похитили. Представитель враждебного вам клана хочет выбить из меня сведения, которые вас уничтожат. Вам же они нужны, чтобы остаться в живых.
И хотя Талия прямо горела желанием уничтожить его и всю его семью, Харрис снова испытал восторг, глядя на нее. Она была похожа на златовласую львицу, не боявшуюся рисковать всем ради брата.
Он наконец вздохнул:
— По крайней мере одно мое предположение подтвердилось. Но кто же все-таки предоставил тебе возможность доказать невиновность своего брата? Неужели ты не понимаешь, что кто-то намеренно все подстроил?
Талия задумчиво на него посмотрела:
— Конечно. Каковы твои предположения?
— Я считаю, что тебя и твоего брата используют как орудие, чтобы погрузить страну в хаос.
Она медленно кивнула:
— Я никогда не верила, что они будут мне помогать из чистых побуждений.
— Разве они уже дали тебе информацию, которая оправдает твоего брата?
Талия сердито посмотрела на Харриса, затем неохотно покачала головой.
— Не кажется ли тебе подозрительным, что они рассказывали только о том, что причинит вред семье аль-Шалаан?
Ее глаза сверкнули.
— По их словам, это поможет лишить короля трона.
Харрис заскрежетал зубами, осознавая серьезность положения в стране:
— Разве ты не задавалась вопросом, как им выгодно, чтобы ты использовала полученную информацию?
Талия снова пожала плечами, в ее взгляде впервые промелькнула неуверенность.
— У меня не было времени подумать. Я получила информацию только сегодня утром, а через пару часов меня похитили. Но я уже приняла решение ничего не говорить им. Я была уверена, что не выберусь из этой дыры. Поэтому не хотела становиться участницей вашей семейной вражды. И я не желала помогать похитителям стать правителями Зохейда и тиранить миллионы людей.
Харрис уставился на Талию. Она не переставала его удивлять. Любой человек на ее месте обо всем рассказал бы ради возможности унести ноги. Но Талия скорее умрет назло врагам, чем будет умолять о пощаде того, кого презирает. И она откажется от шанса выжить, если ее спасение принесет невыразимые страдания другим людям.
Он поборол желание обнять ее и упрекнуть за упрямство и геройство, так как знал, что она будет сопротивляться.
Наконец Харрис произнес:
— Кажется, ты понимаешь, насколько важны эти сведения и что случилось бы, если бы они попали в руки не тех людей. Ты уже решила, что будешь делать?
Она опустила плечи:
— Если я уцелею, ты имеешь в виду? Во-первых, я получу подтверждение фактов. Потом буду долго и упорно думать, как лучше применить имеющуюся информацию. — Она бросила на него угрюмый взгляд. — Я могу объявить о том, что знаю, всему миру, и в Зохейде наконец наступит демократия.