Дарио кивнул, завернул Мейву в бархатный вечерний плащ и проводил из отеля к своему автомобилю, припаркованному неподалеку. Посадив жену на заднее сиденье, он сел сам и бросил водителю:
— В Линате.
Линате — аэропорт, в котором они приземлились, когда летели с Пантеллерии, острова, ставшего для нее тюрьмой.
— Мы летим на виллу? — спросила Мейва, когда к ней вернулся дар речи.
— Нет, — ответил он, — мы отправимся в Портофино. Туда, где все началось.
— Зачем такие хлопоты? Я не смогу измениться.
— Ты моя жена.
— Посмотри на меня, Дарио. — Мейва распахнула плащ. В ее глазах до сих пор стояли слезы. Уже зажглись уличные фонари, и они осветили безнадежно испорченное вечернее платье. — Я жалкая неудачница.
Он нежно сжал ее руки:
— Это всего лишь платье, Мев. Не стоит так расстраиваться.
— Речь не только о платье, и мы оба это знаем. Я слишком проста для тебя. Ты должен отпустить меня и найти себе кого-нибудь из своего круга.
— Уже слишком поздно.
— Почему?
Дарио колебался, и Мейва вспомнила, как часто он уходил от ответов. Она выдернула свои руки.
— Расскажи мне все! — воскликнула молодая женщина. — Если это касается меня, я имею право знать!
— Хорошо! — сдался Дарио. — Но только в Портофино. Ты ждала достаточно долго, несколько часов не сыграют никакой роли.
Дарио заранее известил команду своей яхты, что они приедут, поэтому, когда самолет прилетел, их уже ждал автомобиль, чтобы доставить к причалу.
Затем они перешли на катер. Мейва дрожала — то ли от холодного воздуха, то ли от страданий. Но Дарио это уже не беспокоило. Он и так ждал слишком долго. Пришло время сказать правду. Доктор Перуцци, конечно, предпочел бы, чтобы выздоровление шло постепенно, естественным путем, но врач не видел, как Мейву мучает неизвестность.
Дарио отвел жену в носовую часть салона, взял две кружки горячего шоколада и принес их к дивану, где она сидела.
— Держи. — Он протянул Мейве кружку. — Это согреет тебя.
— Спасибо, — сказала она глухо.
Мейва оглядела салон и спустя минуту снова заговорила:
— Мы начали здесь?
— Не совсем. Мы провели ночь на палубе.
— Расскажи мне.
И Дарио рассказал все, не скрывая ни одной детали. Он не старался выставить себя в лучшем свете. Он плохо поступил, и Мейва для начала имела право знать это.
Она попивала горячий шоколад, не прерывая мужа, пока он не закончил, а потом поинтересовалась:
— Так мы переспали в вечер нашего знакомства?
— Точнее, мы занимались любовью.
Она посмотрела на Дарио с недоверием:
— Как я могла решиться, если до этого у меня никого не было? Не думаю, что тебе было очень весело с такой неопытной девушкой.
— Веселье — не совсем подходящее слово. — Дарио поставил кружку на столик и взял жену за руки. — Даже тогда ты была страстной любовницей, и я просто не мог устоять. Но, признаюсь, я опешил, поняв, что я твой первый мужчина. Тебе было двадцать восемь лет, и ты была очень красива.
Мейва застенчиво посмотрела на мужа:
— Я рада, что ты — мой единственный.
Так ли это? Что произойдет ночью, когда она вспомнит своего любовника?
— И что было дальше? — продолжала Мейва. — Мы с самого начала поняли, что должны быть вместе?
Услышав, с какой надеждой она пропела эти слова, Дарио отвел взгляд:
— Все было совсем не так. Через несколько дней ты уехала домой, и я не думал, что мы снова увидимся. Но оказалось, что тебя не так-то просто забыть.
— Забывать всегда легче, чем помнить, — с грустью заметила Мейва.
Воскресив в памяти тот день, когда он сделал ей предложение, Дарио признал, что Мейва права. Он предпочел бы потерять правую руку, лишь бы не вспоминать то, что было дальше.
В жаркий августовский день по пути из Сиэтла в Уистлер Дарио остановился в Ванкувере. Найти Мейву было достаточно просто.
Она жила в западной части города, на шестом этаже дома, окна которого смотрели прямо на залив. На пляже было полно любителей позагорать. Мамаши расстилали полотенца и доставали из корзин для пикника разную снедь. Дети, держась за руки отцов, плескались на мелководье и с криками, заглушающими пригородные электрички, встречали новую волну.
«Довольно приятные сцены тихой семейной жизни, но это не привлекает меня», — подумал Дарио, отыскивая имя Мейвы в списке жильцов. В мире слишком много красивых женщин, и он ни за что не свяжет свою жизнь с одной-единственной. Дарио Костанцо предпочитал женщин, которые принимали правила, по которым он играл.
«Почему же ты приехал сюда, если Мейва Монтгомери одна из многих?» — этот вопрос ошеломил его, когда он собрался позвонить в ее квартиру.
Палец Дарио замер над кнопкой. О чем он думает? Скорее всего, Мейва тоже мечтает забыть о том, что случилось в Портофино. Захочет ли она увидеть его снова? Или, что более важно, почему он ищет встречи с ней? Чтобы еще разок порезвиться в постели? Но это никогда не имело большого значения для Дарио. Может, ему нужно потешить свое самолюбие?
Дарио отвернулся, испытывая отвращение к себе. Рядом с ним остановилась длинноногая блондинка в шортах и футболке без рукавов. Она прижала к бедру коричневый бумажный пакет и полезла в сумочку за ключами. Солнце освещало ее выпуклые бедра, линию груди и выступающий животик.
Занятая поисками, она не заметила Дарио. Но у него было достаточно времени, чтобы хорошо рассмотреть ее и впасть в уныние. Этой красоткой была Мев, и она находилась примерно на четвертом месяце беременности. А последний раз он видел ее в апреле.
Не подозревая, что за ней наблюдают, Мев закинула сумку на плечо, поудобнее перехватила пакет с продуктами и поднималась по ступеням, позвякивая связкой ключей.
Дарио дождался, когда она поднимется, а затем снял очки и поздоровался.
Мейва остановилась, открыв рот от шока, но не издала ни звука. Она осторожно рассматривала его своими большими глазами. Наконец, с трудом собравшись с силами, она тихо спросила:
— Что ты здесь делаешь?
— Мне кажется это очевидно. Я пришел к тебе. Услышав это, Мейва безуспешно попыталась прикрыть свой животик пакетом с продуктами:
— Боюсь, сейчас не самый подходящий момент. У меня уже есть планы на вечер.
— Отмени, — отрезал Дарио. — Похоже, нам есть что обсудить.
— По-моему, я ясно дала понять во время нашей последней встречи, что мне нечего тебе сказать, Дарио.
— Это было несколько месяцев назад. С тех пор многое изменилось. Во-первых, ты беременна.